Без пощады

— Да! Да! Слушаю! — закричал Нарзоев в трубку с раздражением человека, которого непрошеный звонок оторвал от важного разговора с интересным, обаятельным собеседником (чего и в помине не было). Пилот, похоже, не сразу сообразил, что появилась та самая долгожданная связь, отсутствие которой вызвало столько малоосмысленной болтовни.

— Не понимаю! Говорите по-русски!.. Ч-черт… Как будет по-испански «говорите по-русски»? — Это Башкирцеву.

— Что-то там эн руссо… халар… хавлар… Хаблар эн руссо, да.

— Но рекогнисьо! Хаблар эн руссо!

— Что вы фантазируете?! — воскликнул Башкирцев. — Какое еще «рекогнисьо»?! «Понимать» — это «компренде»! Дайте мне!

— Идите на хер и там погибните! Я из-за вас координат не расслышал! — заорал на него Нарзоев.

И, отойдя на несколько метров в сторону, вдруг заговорил совершенно новым, деловым тоном:

— Да. «Счастливый», служебный планетолет РАН… Да, «Блэк Вельвет». Записываю… Аш тысяча, подтверждаю… Не понял, повторите… Наклонение восемь, подтверждаю… Фи сорок четыре ноль пять… Имеются… Деревня, то есть лагерь археологов… И база Альта-Кемадо… Кажется, уничтожена полностью…

При этом, задрав голову, Нарзоев шарил глазами по небу, будто бы именно там находился его собеседник. Вообще-то так и было, но бледный от возмущения Башкирцев (которого не посылали по старинному русскому адресу уже лет сорок) решил, что пилот окончательно свихнулся. Его даже посетило подозрение, не является ли беседа Нарзоева чистой симуляцией, не говорит ли пилот в мертвую трубку.

Но тут Нарзоев посмотрел в сторону моря… и профессор, проследив его взгляд, был вынужден признать, что у него разыгралась мнительность!

Несколько черточек. Флуггеры. Нарзоев помахал им рукой.

— Вижу вас… Да, почти точно напротив Цирка… Алексей Нарзоев… Нар-зо-ев… Удачи и вам, команданте! Хаста пронто!

Пилот сунул трубку обратно в нагрудный карман.

— А теперь, Нарзоев, извольте немедленно извиниться! — потребовал Башкирцев.

— Что?

— Извинитесь! Или я… или я вас больше не знаю!

— За что извиняться-то?

— То есть как? По-вашему, вам не за что извиняться?!

— А… Ну извините… Да что вы, профессор, в самом деле?!! Какие могут быть извинения?! Вы знаете, с кем я только что говорил? С вон теми истребителями! И вы знаете, что мне сказали? Война началась! Война с Конкордией, профессор! Мы должны немедленно отправляться на рандеву с ульем! Иначе будет поздно, а может быть — уже поздно!

Все худшее было впереди — как бы Тане и ее спутникам ни хотелось обратного.

Никита ни в какую не переходил с шага на бег. Тогда Нарзоев, уже вконец взбеленившись, вытащил большой блестящий пистолет и дважды выстрелил в землю рядом с Никитой.

Подействовало. И не только на Никиту.

Все вдруг вспомнили, что у гражданских пилотов есть табельное оружие. И что в случае чрезвычайных обстоятельств гражданские пилоты получают полномочия казнить и миловать наравне с офицерами военфлота. И наконец, что никто из них, кроме Нарзоева, не заставит планетолет взлететь. Да что там! Даже SOS передать не сумеет!

А значит, главный у них сегодня — неприметный «тунеядец» Алексей Нарзоев, уделом которого на всем протяжении экспедиции были нежные фантазии о жене и бурные фантазии о любовнице.

Когда они, спотыкаясь от страха едва ли не на каждой ступеньке, карабкались на борт планетолета, Таня вдруг выпалила пилоту в спину:

— А можно я с вами?!

— Куда?

— В кабину. — Нарзоев не ответил.

— Там же теперь есть место!

Нарзоев снова сделал вид, что не слышит.

Уже в салоне планетолета он обернулся. Выражение его лица говорило: «Шла бы ты, девочка, по тому адресу, который можешь узнать у Башкирцева».

Но пилот только пожал плечами и сказал:

— Да, пожалуйста.

Скорее всего ему не хотелось, чтобы кресло рядом с ним пустовало, напоминая о незавидной судьбе Шульги.

Так Таня впервые в жизни оказалась в кабине настоящего космического аппарата. Ну а Башкирцев, Штейнгольц и Никита отправились в пассажирский салон.

— Наушники наденьте, — посоветовал Нарзоев Тане. — Вряд ли пригодятся по прямому назначению, но стартовать будем сердито, так что уши придется поберечь. Такой звукоизоляции, как в обитаемом отсеке, у пилотов нет.

От полосы оторвались, к счастью, без проблем.

Сразу после взлета Нарзоев поставил «Счастливого» на дыбы и, не жалея пассажиров, начал вертикальный выход из атмосферы в стиле «заря космонавтики».

Перегрузка была ощутимая, но все же сносная. Такие любой здоровый человек способен выдерживать минут двадцать-тридцать и безо всякого сенокса. Тем более — Таня.

Совсем скоро атмосфера осталась за кормой.

Чернота и звезды.

Планетолет быстро вышел на низкую орбиту. Нарзоев убрал тягу. Воцарилась невесомость.

Теперь требовалось уточнить свое место и рассчитать оптимальную траекторию перелета к «Блэк Вельвету».

Танин взгляд метался от звезды к звезде, от экрана к экрану.

Если и вправду война с Конкордией — где же вражеский флот?

Где наши отважные эскадры?

Где, в конце концов, улей?