Без пощады

Так и остались олунчи вымершими «как-то само собой» динозаврами. Впрочем, аборигены Вешней, похожие на морских львов, были, судя по останкам, гораздо симпатичней динозавров. Олунчи были разумными: строили города. И религиозными: ксеноисторики доказали существование у них духовной культуры с элементами анимизма и полидемонизма.

Морские львы-олунчи поклонялись местной Малахитовой Луне, природе и своему первопредку (по мнению некоторых исследователей, отождествлявшемуся с Малахитовой Луной). Собственно, естественному спутнику планеты и был посвящен самый знаменитый храм олунчей — Центральный Дырчатый Цирк.

Остальные храмы олунчей — тоже цирки и тоже дырчатые — были посвящены ей же.

Правда, их сохранность оставляла желать лучшего — если к грудам обросших водорослями валунов вообще можно применить слово «сохранность». И, главное, в отличие от Центрального Дырчатого Цирка остальные храмы, как и города олунчей, располагались под водой.

Центральному Дырчатому Цирку и городу Сеф-Се в каком-то смысле повезло. В результате тектонических сдвигов они поднялись вместе с шельфом и оказались в приливной зоне береговой полосы. Благодаря чему большая часть архитектурного комплекса была доступна для изучения при отливе без аквалангов и скафов.

А Сеф-Се повезло дважды — рядом с ним выросла военная база Альта-Кемадо, скучающие обитатели которой числом в девяносто шесть человек регулярно посылали на родину видеоматериалы «из древней столицы» олунчей.

Южноамериканская Директория, которой формально принадлежали права на планету, считала цивилизацию олунчей своей карманной достопримечательностью и сил на ее популяризацию не жалела.

Таня, как и любой ксеноархеолог, много знала и о цирках, и о Сеф-Се.

Читала она и роман «Дети желтого океана», написанный небесталанным аргентинским писателем с древнеегипетской фамилией Ра.

В первой сцене романа морские львы-олунчи и наш главный герой — олунч-самочка по имени И-и — пробирались сквозь обжитые сравнительно безобидными исполинскими трилобитами морские джунгли к Центральному Дырчатому Цирку. Таня хорошо помнила текст романа, поросший кустистыми метафорами и застроенный пирамидами стихотворений. Аргентинец предпринял попытку реконструировать поэзию олунчей, которая, по его мнению, была отчасти визуальной, то есть стихи должны были складываться в геометрические фигуры — шестиугольники, овалы, трапеции.

…Вот взрослые и молодые олунчи, самки и самцы, занимают свои места согласно социальной иерархии. Те, кто потолще, — пролазят в дыры пошире, кто постройнее — в дыры поскромней. Ведь дырчатые цирки потому и «дырчатые», что паства должна была до самой талии просунуться внутрь цирка так, чтобы зад торчал снаружи — Таня всегда представляла себе Винни-Пуха, застрявшего в норе.

Вот наконец почти все дыры заняты. Пухлые милые мордашки становятся сосредоточенными, а глаза-бусины — серьезными. Собравшиеся благоговейно склеивают хвостовые ласты и внимательно смотрят вниз, туда, где стоит алтарь, поверхность которого вымощена тонкими, плотно пригнанными слюдяными пластинками.

Вот на небе появляется Малахитовая Луна. Полнолуние. Лучи могучего ночного светила проникают сквозь толщу океанских вод до самого дна (ведь храм располагается на мелководье). И слюдяной алтарь начинает играть искрами — сиреневыми и лазурными, алыми и огненными, наполняя сердца олунчеи восторгом и ликованием…

Могла ли восьмиклассница Таня, запоем читавшая «Детей желтого океана», предположить, что несколько лет спустя она окажется на той самой Вешней возле того самого храма, где самочка-олунч И-и услышала страшную новость о том, что народу олунчей грозит великая опасность: нашествие жрунов (так, по мнению Ра, аборигены назвали «иерихонские трубы»). И что экспедиции, в состав которой она вошла, предстоит исследовать тот самый алтарь, на котором И-и поклялась отправиться в далекие воды на поиск Поющей Раковины, которая сможет помочь олунчам выстоять в битве с чудовищами?

Не могла.