Без пощады

Меня повезли в больницу, в Колиндейл. Копы — молодой белый и темнокожий, еще моложе, — не пожелали сообщать, кого же я, по их мнению, убил. Более того, меня держали в наручниках, несмотря на кровотечение, и не разрешили позвонить Кэйти. Вытряхнув мои карманы, полицейские положили их содержимое в прозрачный пластиковый пакет для улик и убрали его в бардачок.

— Да ведь пропала моя жена! — сказал я с чувством, поражаясь такому безразличию с их стороны. — Ее зовут Кэйти, то есть Кэтрин. Кэтрин Мерон. Ради нее я и приезжал в университет. Вы можете хотя бы подтвердить, что с ней все хорошо? Пожалуйста!

— На данный момент мы не вправе что-либо подтверждать или отрицать, сэр, — откликнулся водитель.

— Кроме того, что вы под арестом, — очень кстати поправил его напарник.

Никакие доводы на них не действовали. Мне лишь вежливо посоветовали дождаться допроса. Чернокожий связался с участком и передал диспетчеру, что задержал подозреваемого в университетском убийстве. Описал он меня так: белый, пол мужской, имя, согласно изъятым документам, Томас Дэвид Мерон; возраст тридцать пять лет, волосы каштановые, глаза голубые, рост примерно пять футов десять дюймов.

— Я никого не убивал! — обратился я к водителю. — В библиотеке на меня напал человек с ножом. Он меня и ранил. Моя жена тоже могла пострадать! Скажите хотя бы, убили мужчину или женщину?

— В данный момент я не вправе сообщать вам такую информацию, — ответил полисмен.

— Но убийца по-прежнему на свободе! — упирался я. — Вы его ищете?

— Мы рассматриваем все варианты, сэр, не беспокойтесь.

В ответ я сказал, что не могу не беспокоиться. Моя жена пропала, и я желаю знать, что с ней.

Ноль внимания.

В больнице мы провели примерно двадцать минут. Меня без очереди провели в травмпункт — маленькую комнату без окон, насквозь пропахшую антисептиками. Врач, совсем молодой парень, зашил и перевязал мои раны. Вот теперь они болели по-настоящему. Порез на щеке ужасно пульсировал. И думать страшно было, на что похоже мое лицо. Как многие мужчины, я не лишен тщеславия. Хотя до эталона красоты мне далеко, все же мне не раз приходилось слышать комплименты насчет приятной внешности, и с противоположным полом дела обстояли неплохо. Мысль, что теперь я изуродован на всю жизнь, пугала… впрочем, не она одна.

Доктор сделал мне перевязку и дал таблетки от боли. В его взгляде я уловил неприязнь и тревогу. С одной стороны, мне требовалась врачебная помощь, с другой — меня подозревали в убийстве.

— Я никого не убивал! — вырвалось у меня. — И ни в чем не виноват.

Оригинальной такую реплику не назовешь; думаю, врач, как и полисмены, слышал ее уже сотни раз. Он ничего не ответил, только сказал белому копу, что мое состояние теперь удовлетворительное и меня можно допрашивать.

Черный снова защелкнул на мне браслеты и взял за руку, задев при этом предплечье. От боли меня передернуло, и он извинился.

— У вас есть зеркало? Я хотел бы посмотреть, что с моим лицом, — обратился я к доктору.

И тут же пожалел о своих словах. Вышло так, будто меня больше заботили собственные болячки, чем Кэйти, а это было неправдой. Но что делать… Врач сухо кивнул, взял со стола круглое зеркальце и поднес к моему лицу.

Меня снова передернуло, даже сильнее. Все обстояло хуже некуда. Волосы выглядели так, словно их стриг Эдвард Руки-Ножницы,[4] а моим лицом будто возили по полу на скотобойне — его покрывали грязь, пот и кровавые кляксы. Темные струйки, стекавшие из-под белоснежной повязки на челюсти, на шее запеклись и напоминали толстые ножки тарантула. Взгляд мутный, отстраненный, зрачки не больше булавочной головки…

На побеленной стене висели часы. Когда меня уводили, я взглянул на циферблат. Пять ровно. Двух часов хватило, чтобы моя жизнь — такая обыкновенная, такая понятная — разлетелась на куски. Как же я по ней тосковал! Два часа назад я был нормальным человеком, спокойно работал, жил приятно и легко. Сейчас же моя жена пропала и скорее всего погибла, а меня преследовали какие-то страшные люди. В довершение всего мне грозило обвинение в убийстве.

Я тогда и подозревать не мог, что это только начало. Хотите — верьте, хотите — нет, но скоро все обернулось гораздо, гораздо хуже.

6

— Известно ли, что именно произошло с Джеком Келли? — осведомился Болт, когда они ехали по автостраде М25, на удивление свободной для этого времени дня.

Мо покачал головой:

— Пока вообще известно очень немногое. Около пяти я позвонил ему домой — предупредить, чтобы дожидался нас. Трубку снял коп. Я представился и объяснил, зачем звоню. Он сказал, что тело Келли нашли в лесу, в паре сотен ярдов от дома. Труп болтался на дереве, петлей послужил его собственный ремень. И в пути наверх ему явно кто-то помог. Я спросил, с чего они так подумали, и коп ответил, что признаки борьбы налицо.

— А двумя сутками ранее самый крупный его клиент умирает при подозрительных обстоятельствах… Как думаешь — случайность?

Мнение Мо имело для Болта большой вес. Они работали вместе уже два года, и после него самого Мо был самым опытным человеком в относительно молодой группе.