Без поцелуя на прощание

– Что хорошего в побеге? – наконец произносит Адам. – Отправиться в Америку – бредовая мысль. Это самообман.

Я так сильно его ненавижу, что мне хочется зарядить ему пощечину. Но я, разумеется, этого не делаю. Ради Эйвы.

– Лауре здесь небезопасно, – объясняет Эйва на удивление спокойно.

– Лаура, брось. Будь благоразумна, черт возьми, – говорит Адам. Он явно настроен ссориться со мной, а не с Эйвой.

– В чем твоя проблема? – огрызаюсь я, больше не в силах сдерживать досаду.

Эйва твердо кладет мне руку на плечо, и я понимаю, что мне лучше не вмешиваться.

– Это не твоя проблема, Адам. Ты можешь уйти прямо сейчас. И никто не пострадает, – мягко отвечает Эйва.

– В чем моя проблема? – взрывается Адам, игнорируя тот факт, что из-за его гнева по щекам Эйвы начинают течь слезы.

Я смотрю в пол. Я слишком смущена, чтобы встретиться глазами хоть с кем-то из них. Может, у Эйвы и Адама сейчас не все гладко в отношениях, но мне не хочется стать причиной еще большего конфликта между ними.

Однако в последнее время мне кажется, что независимо от моих действий вокруг меня неизбежно развернется Третья мировая.

– Лаура всегда во всем меня поддерживала. Теперь я хочу ее спасти. Я обязана это сделать, – настаивает Эйва, заключая меня в объятия. Она трясется и дрожит, и вскоре я понимаю, что ей объятия нужны больше, чем мне.

– Нью-Йорк, – говорит Адам. – Из всех мест на Земле ты хочешь поехать именно туда. Ты напрашиваешься на неприятности?

Что не так с Нью-Йорком? Я вдруг понимаю, что упускаю важнейшую деталь разгоревшейся дискуссии. Адам злится не на меня. Я не настолько важна, чтобы стать причиной его расстройства. Я не могу ничего с собой поделать и качаю головой.

– Это мне решать, – отрезает Эйва. – У меня есть свой мозг и свое тело для этого. Мне решать, что с ними делать и куда везти.

Всплеснув руками, Адам смотрит на меня:

– Знаешь что? Прекрасно! Поезжай в чертов Нью-Йорк. Ты и так всегда делаешь, что захочешь.

Я не хотела вмешиваться в их войну Алой и Белой розы, но я больше не могу выслушивать эту бессмысленную чепуху.

Крошечная, незначительная мысль о том, что мой муж пытается меня убить, тихонько давит мне на мозг.

– Адам, если ты переживаешь, что я подвергну Эйву опасности, то почему бы тебе не поехать с нами? – предлагаю я.

Я скрещиваю пальцы за спиной в надежде, что он не примет предложение присоединиться. Семь часов полета через Атлантику рядом с этим невыносимым козлом, и я буду умолять Марка убить меня после приземления.

– Лаура, не неси чушь, – рычит Адам.

– Что, прости? – ору я, махая у него перед лицом пальцем, словно завзятый гость на шоу Джереми Кайла[17]. – Я не несу чушь, Адам. Ну спасибо тебе большое. Я тут чертовски напугана и просто пытаюсь быть вежливой, хотя все, на что мне сейчас не наплевать, это то, как мне выбраться отсюда живой.

– Заткнись, – грубо указывает мне Адам.

Эйва смотрит на него, открыв рот. В ее глазах бурлит негодование. Такое беспардонное поведение слишком низко даже для Адама.

– Прости, если вопрос моего выживания для тебя всего лишь очередное неудобство, – выпаливаю я.

– Черт возьми, ты серьезно? Можешь ты хоть минуту подумать о ком-то, кроме себя? Может, у других есть свои проблемы? Может, нам плевать на то, что ты считаешь, будто твой муж трахает белокурую секс-бомбу?

Я шокированно отшатываюсь. Я слишком расстроена, чтобы ответить ударом на удар. Сердце больно клокочет в желудке, и меня бы стошнило на кошмарный диван в цветочек, принадлежащий его бабушке, если бы было чем.

– Я удивлен, что бедняга так долго мирился с такой избалованной задницей, как ты, – продолжает Адам.

Эйва хватает пальто с дивана.

– Пошли, – говорит она, борясь с моим безжизненным телом в жалких попытках помочь мне забраться в коляску. Адам не предлагает свою помощь. Он смотрит на нас в упор. Его лицо покраснело, как хорошо отшлепанные ягодицы.

– Это совершеннейшее безумие, – говорит он, указывая на меня. – Просто безумие. Глянь на себя. Ты даже с дивана встать не можешь, но собираешься как-то бежать в Америку.

Эйва не отвечает. Она слишком решительно настроена убраться отсюда к черту – больше нас ничто не удерживает.

– Если ты сейчас уйдешь, меня здесь уже не будет, когда ты вернешься, – кричит Адам нам вслед.

– Я сюда и не вернусь, – фыркает Эйва.

Адам обводит взглядом старый дом и с досадой топает ногой, когда осознает, что его попытка поставить драматичный ультиматум провалилась.

– В моей квартире меня тоже не будет, – говорит он, надменно вскидывая голову. – Я больше не могу. Не могу притворяться, что все в порядке.

– Хорошо, Адам. Пока! – сухо фыркает Эйва, захлопывая за нами дверь в гостиную и оставляя Адама стоять в одиночестве с раскрытым ртом. На этот раз она говорит серьезно, и я понимаю, что они наконец порвали.

– Черт возьми! – громко ворчит Эйва.

– Что не так? – спрашиваю я, чувствуя себя глупо из-за того, что задаю такой тривиальный вопрос в подобный момент.

– Я оставила чертовы ключи от машины на журнальном столике. Как я могу вернуться за ними после такого взрыва?