Без поцелуя на прощание

– Нет. Еще слишком рано, – запинаясь, произносит Марк. – Она еще не готова. О боже, док! Дайте ей передохнуть.

– Офицеры всего лишь хотели бы уточнить некоторые детали, мистер Кавана. Им нужна хоть какая-то информация. Хоть что-то.

– Я сказал, еще слишком рано.

Марк пучит глаза, а его щеки и нос покрываются неприятными красными пятнами.

– Все в порядке, – трясу я Марка за руку. – Я не против пообщаться с ними.

– Умница, – улыбается доктор Хэммонд и выходит из комнаты.

Неужели в чересчур громком стуке ботинок Марка о покрытый плитами пол, когда он вылетает из комнаты, эхом отражается неистовый стук его сердца? Он в ярости. И мне кажется, он имеет на это право. Я знаю, что Марк просто хочет защитить меня, но если я не помогу, то ублюдок, виновный в аварии, останется безнаказанным.

Из коридора в мою палату проникают сердитые голоса. Марк редко матерится, но даже прожженный рэпер не использует такие словечки в своем хите номер один, которыми Марк бросается в адрес доктора Хэммонда. Я чувствую, как у меня краснеют щеки – от стыда. Это так не похоже на Марка. Я решаю отложить беседу с офицерами. Глубоко внутри я благодарю Марка за этот срыв. Я боюсь даже думать о том, что произошло, так как же я могу начать говорить об этом?

Глава четвертая

Марк останавливает мою коляску у двери голубого седана с пассажирской стороны, а сам обходит машину сзади, попутно закинув мою сумку в багажник. Я заглядываю в окна в поисках детских кресел и надеюсь обнаружить заляпанный шоколадом бустер Бобби и маленькую розовую переноску Кэти, но на заднем сиденье пусто. Эта новая чистая машина представляет собой полную противоположность нашему старому авто.

– Как тебе? – спрашивает Марк, снова появляясь в поле моего зрения.

– Нормально, – пожимаю я плечами, удивленная тем, что он пошел и сам выбрал новую машину, не обсудив это сначала со мной.

– Это временный вариант, предложенный страховой компанией, пока не разберутся с нашим заявлением.

– О! – сглатываю я. – Есть проблемы?

От одного только намека на то, что есть какие-то сложности из-за аварии, я сразу начинаю нервничать.

– Ага, долбаный инспектор говорит, нам придется подождать несколько недель. Нужно, чтобы кто-то осмотрел машину и убедился, что она не подлежит восстановлению. Бюрократическое дерьмо, как обычно.

Я пытаюсь улыбнуться, но у меня перед глазами всплывают нечеткие изображения нашей искореженной машины. Я не хочу об этом думать.

Марк берет меня за руку:

– Наверное, они проверяют тормоза и все такое. Если что-то окажется не так, то они смогут запросить компенсацию у производителя, вместо того чтобы раскошеливаться самим. Ты и сама знаешь, как ведут себя страховые компании. Готовы найти любой предлог, лишь бы не платить, не переживай так сильно.

– С тормозами не все в порядке? – отдергиваю я руку. Я не подумала об этом. Что, если это был не несчастный случай?

Марк качает головой, и я понимаю, что говорю, как параноик. Я закрываю глаза. Я должна перестать отрицать свою вину и признать тот факт, что проехала на красный свет, а машина, ехавшая сбоку, двигалась слишком быстро. У меня не было ни единого шанса вовремя остановиться.

– Ничего страшного. Готов поспорить, мы получим чек к концу недели. А тем временем можем начать присматривать новую машину, да? – Марк улыбается, но в его глазах читается грусть.

Я не планирую в ближайшее время показываться на публике, но все равно киваю и улыбаюсь в ответ.

Я открываю дверь машины, и она случайно ударяется о большие, громоздкие металлические колеса моей коляски. Я снова захлопываю дверь, чуть не прищемив себе пальцы. Марк наклоняется ко мне и смотрит своими большими круглыми голубыми глазами.

– Я люблю тебя, – мягко говорит он и подается вперед, чтобы поцеловать в лоб, прежде чем начать процесс затаскивания меня в машину.

Примерно через полтора часа мы подъезжаем к дому. Я знаю дорогу как свои пять пальцев, учитывая, сколько раз я бывала в больнице за всю беременность. Обычно поездка занимает около двадцати минут, даже с пробками, но Марк едет до боли медленно. У меня создается отчетливое впечатление, что он делает это для того, чтобы я чувствовала себя спокойно, вновь оказавшись в движущейся машине. Он поглядывает на меня каждые пять секунд, и я понимаю, что он хочет спросить, как я себя чувствую, но ничего не говорит. Всю дорогу я веду себя очень тихо, и это, наверное, немного пугает его. Я просто сижу и пялюсь в окно, не останавливая взгляд ни на чем конкретном.

Я гляжу на Марка. Он положил руку мне на колено. Когда он успел? Мне хочется попросить его убрать ее, потому что это напоминает мне о параличе, а еще потому, что я хочу, чтобы он держал обе руки на чертовом руле. И все же я решаю промолчать.