Без права быть собой

— Вот здесь возник разлом, из которого исходит сильный энергетический поток. Наши учёные смогли направить его в нужное русло. На другой стороне портала возникает «солнечный шторм». Он выводит из строя связь, генераторы. Мы решили послать туда на разведку нашу уникальную машину, которой будете управлять вы, Генрих.

Я вспомнил, как аэродром погрузился во тьму, когда выключилось электричество, а у Комаровского отказала электроника в Т-60. Страшная штука. Но откуда она у немцев? Эх, если бы перенастроить этот портал на наше прошлое. Десятки суперсовременных истребителей переносятся в 1941-й год и разносят технику гитлеровцев на клочки. И пусть это будут истребители не пятого поколения, но такие, которые смогли бы ориентироваться без спутниковой и наземной связи. С такой технологией мы бы выиграли войну в два счета. И не было бы столько жертв.

Я подошёл ближе к изображению, вгляделся.

— Скажите, герр Бойтель, а вы не боитесь, что русские, узнав об этом разломе, тоже могут послать свои самолёты сюда?

— Нет, ну что вы, — он снисходительно улыбнулся в усы. — Пройти через это «окно» могут только лётчики, чьи тела синхронизированы с частотой. Остальных просто разорвёт на атомы.

Да, именно это и произошло со мной, я с грустью: моё тело превратилось в пыль, а сознание совершенно непостижимым способом переместилось в «гордость нации» — Генриха Гроссера.

— Понятно. Но мне до сих пор не дали руководство по пилотированию ТХ-66. Я должен освоить…

— Никакого руководства, инструкций — ничего нет, — огорошил меня Бойтель, его глаза хитро сузились. — Что вы так уставились на меня? Да, именно так.

— Постойте, Бойтель. Как можно пилотировать аппарат, не зная, как он устроен? Чёрт возьми, это опасно. Я вам не подопытная морская свинка.

— Не злитесь, Генрих. Когда увидите, всё поймёте. Не торопите события.

ТХ-66 привезли на следующее утро. Солнце едва показало сияющий диск из-за горизонта, облив розоватым светом летательный аппарат, гордо возвышающийся передо мной. Да, он напоминал ту серебристую махину, которую я уничтожил ракетами. Два треугольных крыла, одно под другим, соединённые между собой распорками и воздухозаборниками, сзади — восемь широких раструбов двигателей, в каждом из которых я бы мог встать в полный рост. Кажется, я ошибся, эта громадина больше походила на космический корабль, чем на самолёт.

— Ну как, Генрих, вы готовы опробовать? — спросил Бойтель, его глаза радостно сияли.

Один из техников подал мне гермошлем и по приставной лестнице я забрался в кабину. Тут же испытав ни с чем не сравнимое разочарование. Видимость в кабине была почти нулевая, лобовое стекло, словно узкая прорезь для монет. А приборы! На панели управления куча непонятных экранов, тумблеров, кнопок с надписями, сделанными, будто клинописью на глиняных табличках. Я не увидел ни штурвала, ни ручки управления, ни рукоятки управления газом. В расстроенных чувствах, присел в кресло, которое неожиданно мягко обволокло тело. Надел шлем и замер: кабина стала будто прозрачной. Глазам открылся не только широкий обзор спереди, и сбоку, но и внизу и сзади. Я сидел словно на открытом пространстве. И в то же мгновение краем глаза заметил, как над приборами заклубилась мерцающая дымка и я не только отчётливо увидел подписи под каждым экраном, кнопкой или тумблером, но понял, для чего это предназначено. На миг показалось, что надписи сделаны на немецком, но затем они сменились на русский, заставив поёжиться. Вдруг кто-то увидит? Но я не видел символов: букв, цифр, информация напрямую перетекала в мой мозг.

Лёгкий щелчок и передо мной выросла рулевая колонка со штурвалом, он лёг в руки, как влитой. Я сделал проверку приборов, запустил двигатели. Четыре из восьми из них включились, по фюзеляжу прошла привычная вибрация. И самолёт, или что на самом деле это было начал разбег. Двигатели на взлётном режиме — я понял это рефлекторно, ощущая всем телом. Взял штурвал на себя. Отрыв! Махина взвилась в воздух удивительно послушно и душу залило ликование, как бывало тогда, когда я только-только начинал свой путь в небо желторотым курсантом авиаучилища.

Далеко внизу остался полуостров, омываемый сине-стальными волнами Балтийского моря, в которое солнце влило ослепительное серебро. В клубящейся зелени утонули здания, ангары и пусковой ракетный комплекс, похожий на чашу футбольного стадиона.

Я сделал пару кругов и начал подниматься. Как на испытаниях делал одну площадку за другой на разной высоте. И вот уже подо мной закурчавились облака, словно белоснежные шапки снега на вершинах гор-великанов.

Я поднимался всё выше и выше, совершенно забыв об осторожности, как вдруг услышал полную тишину. Но через мгновение оглушил рёв двигателей. Сильный толчок в спину и на одном из экранов зажглась надпись: «Ракетные двигатели включены». Ракетные? Так это вовсе не самолёт, а орбитоплан?

Над горизонтом, изогнувшимся дугой, голубоватая дымка перетекла в чёрное небо с бледными, едва различимыми звёздами. И я увидел совсем рядом ущербный диск Луны, изъеденный кратерами. А не махнуть ли мне туда, на Луну?!