Без права на наследство

Опыт научил Магдален осторожности. Она решила подождать некоторое время, прежде чем проверить найденные ключи. И это оказалось разумным: воспользовавшись отсутствием хозяина, миссис Дрейк занялась проверкой состояния помещений второго этажа. Результаты осмотра ее разочаровали, так что вскоре служанки с метелками и тряпками взялись за уборку, продлившуюся до сумерек.

В течение вечера возможности для эксперимента с ключами также не предоставилось. Когда пришло время сна, Магдален оказалась перед выбором: отложить пробу ключей на утро, которое могло быть не менее суетливым, чем прошедший день, или отважиться на ночную экспедицию. В былые времена она не колебалась бы ни секунды, но теперь она меньше полагалась на прихотливый случай, а потому решила устроить вылазку ночью. Вставали и ложились в Сент-Круксе рано, так что за полчаса до полуночи Магдален тихо вышла на лестницу: в руке у нее была свеча, в кармане – ключи.

В коридоре возле третьего этажа она остановилась и прислушалась. Ни привычного храпа Мейзи, ни других звуков. Магдален неуверенно заглянула за ширму, кровать была пуста. Но она своими глазами видела, как старый моряк еще час назад прошел наверх спать. Может быть, он воспользовался отъездом хозяина и вздумал побаловать себя ночлегом в адмиральской спальне? В это время до нее донесся приглушенный звук из противоположного конца коридора. Она осторожно подкралась и прижалась ухом к двери одной из комнат: так и есть – из свободной спальни доносился богатырский храп Мейзи. Это удивило ее: почему он вдруг отказался от привычного неудобного места в коридоре? И зачем ему вообще надо ночевать на проходе, если он может в любой момент занять пустующую комнату по соседству? Однако времени на пустые раздумья у нее не было! Магдален вернулась к лестнице и спустилась на второй этаж. Начала она с библиотеки. Как только она оказалась в закрытом пространстве, где огонек свечи не мог издалека привлечь внимания случайно бодрствующей служанки, Магдален успокоилась и без колебаний взялась за дело.

Первым она проверила замок стола. Ни один из ее ключей не подошел. Затем шкаф-бюро. Один из ключей показался удачного размера – и вот, замок мягко щелкнул… На полках за дверцей лежали образцы разнообразных минералов, все с аккуратно подписанными этикетками. В единственном выдвижном ящике оказалось два отделения с бумагами: первое содержало счета, второе – другие деловые документы, пожелтевшие от времени настолько, что недавно составленное письмо Ноэля Ванстоуна затеряться среди них просто не могло. Магдален закрыла бюро и с некоторым усилием сумела запереть дверцу. Книжные шкафы не поддались ее попыткам, ящики и дверцы в соседних комнатах тоже упрямились. Магдален методично и спокойно проверила каждый из них, но тщетно. Второй раз удача ей не улыбнулась.

Она вернулась к себе, не заметив по дороге никакого движения, кроме скольжения собственной длинной тени по стенам. Вернув ключи на прежнее место в столике у кровати, она почувствовала легкую дрожь. Словно ледяной, могильный холод, пережитый утром в саду, на мгновение снова проник в ее тело. Еще один шанс не дал результатов! Едва ли она могла сейчас уснуть. Магдален достала шкатулку с рукоделием – одну из немногих личных вещей, которые могла позволить себе в роли служанки, – и решила заняться шитьем, чтобы отвлечься от мыслей, способных довести до отчаяния. Главное теперь – не думать о будущем, не гадать, какая судьба ждет ее впереди.

На следующий день вернулся адмирал. Визит в Лондон не улучшил его настроения. Печать озабоченности лежала на его лице, он оставался молчаливым за ужином. Ночью храп Мейзи доносился с обычного места за ширмой – с возвращением хозяина старый моряк опять устроился на неудобной кровати в холодном коридоре.

Прошло еще три дня, наступил апрель. Второго числа, также внезапно, как уехал, вернулся мистер Джордж Бертрам. Он сразу прошел к дяде в библиотеку, а после разговора тут же отправился на экипаже к последнему в тот день поезду на Лондон. Возница заметил потом удивленно, что адмирал ворчал – коней, мол, совсем загоняли. Магдален тоже по-своему страдала от дурного настроения хозяина: его все теперь раздражало, что бы она ни делала за ужином, он ругался, еда ему не нравилась – ни бараний бульон, ни обжаренный сыр не удостоились его одобрения.

Следующие два дня прошли обычно, а на третий день произошло событие, ставшее предвестием катастрофы, чего никто в тот момент угадать не мог. Началось с заурядного звонка из гостиной.