Без права на наследство

Магдален проследовала за сестрой до парка Сент-Джеймс, а затем по Мэлл до Грин-парка. Она присматривалась к малейшим деталям, ловила незначительные перемены в лице и фигуре Норы. Та похудела, стала ниже склонять голову, и походка была какой-то неуверенной, медленной. Черное платье было ей к лицу, подчеркивая белизну кожи.

Магдален неспешно сделала круг, огибая место, где Нора с подопечными расположилась надолго, и зашла так, что, подняв глаза, сестра взглянула прямо на нее. В этот момент Нора показалась ей красивее прежнего. Печаль придавала ей утонченность и благородство. Нора скользнула взглядом по неузнаваемому лицу Магдален, не задержавшись на нем.

Дети, которых привела на прогулку Нора, поссорились из-за того, куда идти дальше. Магдален видела, что Нора пытается успокоить их, одновременно поджидая момент, чтобы перевести их через дорогу. Но дети кричали все громче. Младшая девочка лет восьми или девяти вдруг в ярости набросилась на гувернантку и стала пинать и колотить ее. Прохожие смеялись, оглядываясь на эту сцену, одна женщина даже громко выразила сочувствие гувернантке. Первым порывом Магдален было растолкать зевак и броситься на помощь сестре, но она сдержалась. В это время рядом с Норой и детьми притормозил экипаж, в котором сидела пожилая дама. Она окликнула гувернантку, а лакей соскочил на землю, взял детей за руки и отвел к коляске.

– Хорошо, что я оказалась рядом, – заметила пожилая дама, приказав Норе сесть в экипаж. – Тебе не справиться с детьми моей дочери, боюсь, и в будущем.

Они уехали, любопытные тоже разошлись по делам, и Магдален вновь осталась одна. Ей было мучительно больно: ее сестра стала предметом всеобщего любопытства и насмешек, жертвой оскорбительного поведения той дамы и отвратительного ребенка. И во всем этом был виноват тот, кто лишил их дома и привычной жизни, забрал их деньги, расстроил брак самой Магдален, вынудил Фрэнка уехать в Китай. Теперь его сын должен за все заплатить! Мысли о сестре укрепили ее решимость действовать любой ценой.

Магдален взяла первый встречный кэб и поспешила к дому на Воксхолл-Уок. Поездка ее немного успокоила, и она сосредоточилась на своем облике. Она вышла возле кондитерской и взглянула на свое отражение в витрине. Парик и шляпка немного сбились набок, в остальном все было в порядке. Магдален исправила дефект и вернулась в кэб. В половине второго она снова была перед дверью Ноэля Ванстоуна. Миссис Леконт уже вернулась, служанка пригласила фальшивую мисс Гарт в дом и провела по коридору и лестнице, на которой не было даже простого ковра, в комнату в задней части дома. Свет проникал через единственное окно, стены были голыми, а пол и тут не прикрыт ковром. Два простых стула у стены, кухонный стол у окна – на нем аквариум, в котором была выложена пирамида из камней и водорослей. На стенках виднелись улитки, в зеленоватой воде – головастики и крошечная рыбка, на каменистой горке сидели тритоны и лягушки, а на самой вершине – холодная, коричневая и неподвижная, словно камень, жаба с яркими глазами. Разведение рыб и рептилий не было в то время популярно в Англии, так что Магдален испытала удивление и невольное отвращение при виде обитателей аквариума.

– Не беспокойтесь, мои питомцы совершенно безвредны, – раздался женский голос у нее за спиной.

Магдален обернулась и увидела миссис Леконт. Девушка рассчитывала увидеть жесткую, волевую, надменную пожилую женщину, но перед ней была очаровательная леди в безупречно аккуратном, со вкусом выбранном платье. Ей удавалось одержать победу над возрастом и сохранять элегантность. Если бы она сбросила лет пятнадцать-шестнадцать и вернулась к былым тридцати восьми, едва ли один мужчина из тысячи или одна женщина из сотни смогли бы не довериться ей и не испытать симпатию. Темные волосы ее тронула седина, заметная под кружевным чепчиком – на лбу и у пухлых белых щек. Гладкое лицо без морщин и наметившийся второй подбородок, отличные зубы создавали впечатление свежести и здоровья. Тубы ее были слишком тонкими, но улыбка приятная и искренняя. Большие черные глаза на другом лице показались бы суровыми, но мягкость черт миссис Леконт делала их просто выразительными и живыми, не более того. Она глянула на Магдален, на жабу в аквариуме, потом взглянула во двор за окном, автоматически коснулась батистовой манишки. Строгое черное платье служило трауром по Майклу Ванстоуну, безупречно белый фартук напоминал о хозяйственных обязанностях. Скромные серьги из гагата придавали ей облик квакерши, которой неведом грех. Фигура у миссис Леконт тоже была мягкая и чуть округлая, а движения плавные. В юности многие мужчины находили ее неотразимой, а женщины нередко подмечали ее безжалостный и холодный нрав, скрывающийся за улыбками. Магдален с первого взгляда на эту осеннюю Венеру поняла, что была права, тщательно подготовившись к встрече.

– Я имею удовольствие видеть даму, которая заходила сегодня утром? Мисс Гарт, если не ошибаюсь? – приветливо проговорила миссис Леконт.

Магдален поклонилась, чтобы выиграть дополнительное мгновение.