Без права на ошибку

Юка кивнула, смещаясь к нему за спину. Грубо? Да. Скрепя сердце воспитывает! Но как еще в пылу боя объяснить? Не уговаривать же…

– Граната! – заорал вдруг Шах – и одновременно с выкриком с торца коридора, от группы прикрытия, снова застучали автоматы.

Добрынин, реагируя на выкрик, левой рукой втолкнул сидящую за ним девушку в комнату, одновременно шаря по полу взглядом… Рубчатый лимон гранаты катился по самому центру коридора. Мгновение – и он уже падал, стремясь отфутболить ее щитом или хотя бы выставить экран для осколков. Упал боком, укрываясь за плоскостью щита – и тут же отработало. Осколки ударили в броню, рикошетя с визгом вглубь коридора, шибануло по ушам, но как-то слабо, гораздо меньше, чем давеча в поселке комбината. Работали компенсаторы давления в шлеме. Подскочив, Данил пихнул «Пернач» на место и рванул вперед по коридору, пользуясь тем, что противник укрылся от своей же гранаты. Пять шагов – и он ввалился в правую комнату.

Здесь его не ждали. Ухватив взглядом обстановку – трое. Двое у косяка, стволы опущены, еще один в глубине склада у стеллажа, копается в подсумке… Добрынин вскинул броневой лист и с силой толкнул его вперед, в короткий полет до ближайшей группы товарищей. Людей смело как кегли. Прыжок – длинный, на полкомнаты – и боец у стеллажа улетел в стену, с мерзким треском приложившись головой. Данил крутнулся на месте, подхватывая из кобуры пистолет, и тремя выстрелами успокоил вяло барахтающуюся под щитом парочку. И тут же ушел в сторону, укрываясь за косяком – из помещения напротив затрещали выстрелы.

Попадание раз, попадание два, попадание три… Скафандр реагировал стандартно, мягкими толчками в грудь и правый бок информируя носителя о пулях, достигших цели. Врезавшись спиной в бетонную стену, Данил дернул из подсумка очередную гранату – и, присев, словно шайбу по льду отправил ее в комнату напротив. Стартовал сразу же вслед за хлопком, мелькнув черной тенью по коридору, влетел в комнату – однако после гранаты работы тут почти не было, разве только дострелить. Еще минус четверо. Хорошо продвигаемся.

– Прикрытие!.. – широко разевая рот в попытке прочистить уши после броска на гранату, заорал он. – Просрали! Вернусь – гланды вырву! Внимательно!

– Виноваты, обосрались, – спустя пару секунд пришло от Витта. – Искупим…

– Как там? Живы? – помягчел слегка Добрынин. – Все целы?

– У меня нормально, – Рус.

– Раненых нет, – это Гросс.

И то ладно.

– Зачистил обе комнаты. Двигайтесь ко мне. По сигналу – прикрытие…

И – так и пошло: метр за метром, помещение за помещением, бросок за броском. Иногда – всем составом группы, ощетинившись стволами и стреляя на любое движение, на любой намек, а зачастую и просто для профилактики. Но чаще – Добрынин, Рус и Колючий под прикрытием огня вдоль всего коридора ныряли в очередное складское помещение, заранее разобрав кому правое, а кому левое – и здесь, в близком контакте, за ними было неоспоримое преимущество.

Плотность огня была такая, что патроны начали заканчиваться еще на первой трети коридора. Гранаты – еще раньше. Перешли на питание с тел противника. Постепенно давала знать о себе усталость – четыре часа непрерывной работы под огнем, нервное напряжение, хлещущий адреналин, грохот оружия и разрывов, ежесекундное ожидание собственной смерти. Ранения – куда ж без них – тоже забирали немалое количество сил. Гросс выхватил очередь в броник, но отделался ушибами и парой сломанных ребер. Шумахер получил попадание в каску, чуть не сломавшее ему шею, и сейчас лежал, приходя в себя, в одной из складских комнат. Леший слишком далеко вытащил ступню из-за щита и заработал ранение в ногу. А самое неприятное – Рус, ухитрившийся словить пулю в мякоть у колена, аккурат в стык броневых панелей. Слава богу, сустав остался цел, прошло по касательной, вспоров лишь мышцу, однако после этого Добрынин сразу же отвел его на прикрытие – какие уж тут активные боевые действия, если от каждого движения из-под повязки течь начинает…