Без права на ошибку. Том 3 (СИ)

Первые дни думал вернуться обратно в квартиру, но не стал. Холостяцкая нора — не место для женатого мужика. Когда Лена переступила порог моей квартиры первый раз, я постоянно боролся с желанием ее увезти. Она же взяла и выставила рамки, в которых потепления между нами можно было ждать вечность. А я, как мальчишка с желанием напакостить, оставил ее спать там, где до нее побывало столько лиц, что не вспомню.

И сам каждый день, глядя на нее из коридора, давился чувством вины.

Моя маленькая принцесса спала в кровати после сотен блядей. Пиздец.

После ее ухода, я вышвырнул все подчистую из той комнаты, переделал в гостевую. Но так и не смог отделаться от ощущения, что сам извалялся в грязи по самую макушку. А Лена так и осталась светлой и чистой.

Даже предательство не смогло испачкать ее образ в моей голове.

Я снова позволил ей уйти.

Чтобы на этот раз все сделать иначе.

Хочет новую жизнь? Получит новую. Только собраться с мыслями.

— Не помирились? — спрашивает тихо подошедшая вплотную Марина.

Вздрагиваю от неожиданности. Марин смотрит прямо, прошибает насквозь, засранка мелкая.

С ней мы познакомились лет шесть назад, в злосчастном Краснодаре. Тогда она, восемнадцатилетняя девочка, администрировала мой фанклуб. И когда, после наркологии все разбежались, продолжала следовать за мной, как верная тень. Не знаю, что меня дернуло позвать ее с собой в Москву, но с того дня ни разу не пожалел.

— Помиримся, — хмыкаю в ответ и поднимаю с места.

Просто, чтобы не сидеть под пристальным сканером серых глаз.

— Новая жизнь у нее, блядь, — не сдерживаю зверя и упираюсь кулаками в столешницу кухонного гарнитура. — Заебала, сил нет уже никаких. Вобьет в голову дурь и хоть ты тресни. Про старшего Воробьева выяснила?

— Обратные билеты послезавтра, — шуршит где-то рядом.

— Ну вот и кастрирую козла ради восстановления душевного равновесия.

— А он в чем виноват, Олег?

— Блядь, Марин…

Прохладные ладони касаются поясницы. Нерешительно, подрагивая скользят выше. Затем тонкие пальчики сжимают уставшие плечи, а по телу, помимо воли, приятно растекается расслабление.

В доме. В нашем, сука, доме.

Ядовитые струи отходят он ее пальцев и пробираются под кожу. Оплетают, словно липкая паутина и перетекают на столешницу.

На Ленину столешницу, где та еще недавно разводила свои бесчисленные чаи.

Трясу головой, чтобы скинуть с себя желание отпихнуть Марину куда подальше. Ничего противозаконного она не делает, а если отпихну — значит сам предал ее действиям какое-то значение.

Обычно Марина ничего похожего не выкидывала. Если не считать того раза, когда в злосчастный день приперлась следом за Аней в мою квартиру в плаще на голое тело и блядских ботфортах. Если бы не сидящая в квартире подруга, по отечески по жопе бы и выдал. Спасибо, что комнат в квартире три, а у Марины есть копия ключей. Выскользнула за нами с Леной не замеченной.

С трудом втягиваю в нос воздух, заглушая восстающую ярость.

— Тебе на массажистку нужно было учиться, — бесцветно выдаю, отсчитывая секунды.

Не отвечает. Растирает одеревеневшие мышцы.

Напрягаюсь еще больше.

«Убери, блядь, руки, пока с корнем не выдрал!» — истерично вопит зверь.

Потому что ее тихое незаметное дыхание слышится ярче. Воздух из ее рта касается кожи, а в голове звенит подозрительный звонок.

— Да, ему нравится Лена. Но он ничего не сделал, Олег. Даже цветы ей не дарил. Да, помог в трудной ситуации, но…

— Никто, блядь, не может ей помогать, кроме меня, — огрызаюсь в ответ.

— … Я к тому веду, что люди не всегда в состоянии контролировать свои чувства. Ты же сам это знаешь.

— Еще скажи, что пора от нее отвалить и дать возможность самой решить, что для нее лучше, — фыркаю и немного наклоняюсь.

— По-моему, она решила.

Ладони соскальзывают с плеч и обвиваются вокруг талии. Марина крепко обнимает меня. Прижимается щекой к спине, цепляет губами.

А я пытаюсь сдержать разочарованный вздох.

— Может, и тебе пора начать новую жизнь? — робко шуршит за спиной. — Я так скучаю по тебе. Очень. Ты же знаешь, что я чувствую…

— Я. Люблю. Лену, — перебиваю моментально, не давая Марининым словам дотянуться до раздраженного нутра. — Всегда любил только ее одну. Ты прекрасно это знала и пять лет, и два года назад. Знаешь и сейчас.

Молчит. Сопит тревожно и трется носом.

Отмываться мне после от своего джентльменства часа два минимум.

— Если не хочешь потерять работу, чего бы я, к слову, точно очень не хотел, потому что ты самый ценный из всех моих сотрудников во всех фирмах вместе взятых, то сейчас выдохнешь и сделаешь пару шагов назад. Мы больше никогда не вернемся ни к этому разговору, ни к нашему небольшому совместному приключению, которого никогда не случилось бы, не будь я пьян, зол и сильно расстроен. Поняла?

Кольцо из рук исчезает через секунду.

«Умница».