Без права на поражение (сборник)

перерывами. Чернов схватил трубку и вытянул свободную руку, призывая молчать. Бросил

только торопливо:

— Щипахин!..— И в трубку: — Слушаю тебя!.. Так...— Взглянул на всех, вытянувших

шеи в его сторону, улыбнулся:— Хорошо!.. Эх! А мы, деревенщина, недоперли... Чего же ты

так?.. Ну, возвращайся.— И, положив трубку, коротко доложил: — Научно-технический отдел

дал заключение, что следы на бумаге и в огороде за складом принадлежат одному и тому же

человеку. Установили это с трудом, так как Щипахин по дороге умудрился расколоть слепок на

три части. Ехал-то на грузовой!.. И еще: мы тут гадали насчет продольных штрихов на следе,

обнаруженном в огороде, помните? Так вот: в научно-техническом отделе предполагают, что

преступник поверх ботинок натянул носки, чтобы след был неясным. Понятно?

— Значит, точно не наш, не нижнесергинский, залезал в магазин! — откликнулся сразу

кто-то.— Наш бы ни за что не стал носки портить. Даю голову на отсечение!..

И враз зашевелились все: кто захохотал, кто заговорил с соседом, а заядлые курильщики

дружно защелкали портсигарами.

Уже когда расходились с совещания, часов около девяти, в горотдел пришел Штокин.

— Докладывай, как прожил эти дни твой Угораев,— сразу призвал его к себе Чернов.

— Нормально,— ответил Штокин. Он полез в свой планшет, порылся в нем и достал

листок бумаги, приготовившись рассказывать по порядку.— Начнем с воскресенья... Угораев

одинокий и живет на частной квартире в доме пенсионера Петунина, здешнего уроженца.

Петунин этот всю жизнь проработал на хлебозаводе, дом у них справный — на двоих со

старухой. Угораев за десятку живет в отдельной комнатушке. Значит, так... Жалоб на Угораева

никаких нет. Старуха Петунина говорит, что он почти никуда не ходит, даже — в кино. С бабами

тоже вроде бы не водится, хотя и одинокий. Выпивает только после получки, и то дома. Сказала,

что иногда сам выпрашивает что-нибудь поделать по хозяйству из тяжелой работы: дрова

поколоть, навоз от конюшни отбросать и всякое разное...

— Ты с воскресенья давай,— попросил Олег Владимирович.

— Воскресенье...—Штокин глядел в свою бумагу.— В пятницу вечером, значит, Угораев

на заводской машине уехал в Свердловск в командировку за какими-то запчастями, вернулся

только к утру воскресенья...

— Проверил на заводе?

— Да не сбивайте вы меня, Олег Владимирович, я сам еще собьюсь!.. Все проверил,

конечно. Так... Воскресенье проспал дома с дороги, потому что вечером должен был выходить

на работу в ночную смену. К пяти, значит ушел, а домой вернулся около двух ночи. Все

нормально...

— По дороге никуда не заходил? — опять не удержался Чернов.

— Нет,— ответил Штокин.— Возвращался с моим соседом Гришкой Нецветаевым и еще

каким-то мужиком из нашего края. Это я у Гришки узнал, когда на завод заходил.

— Ты на заводе-то тоже был, что ли?

— Сейчас оттуда... Дальше. В понедельник Угораев тоже работал в ночную. И Гришка

видел его, как он шел ночью домой с какой-то бабой впереди него. Потом свернул в свой

проулок. Сегодня Угораев тоже на работе. Я заходил к мастеру цеха и узнал от него, что смены в

бригадах меняются по неделям: от воскресенья до, воскресенья. Характеристику

производственную надо? — спросил Штокин. И, не дождавшись ответа, сообщил: —

Характеристика хорошая: прогулов нет, опозданий — тоже, дисциплину не нарушает. Работает

хорошо. Любит зашибить деньгу. Заработок у него среди первых — сто семьдесят примерно.

Все...

Штокин отодвинул бумажку, вытащил из кармана платок и вытер со лба обильный пот.

— А с самим Угораевым не говорил?

— Нет. На работе видел издалека, но подходить не стал. А зачем?

— Да я хотел все-таки поточнее знать, за что он сидел,— сказал Чернов.

— С чего бы это я завел с ним такую речь на ночь глядя?!

— Тоже верно,— признался Чернов.

— В бумажке моей, Олег Владимирович, все записано,— показал Штокин на листок и

подвинул его к Чернову.—И фамилия мастера, с которым я говорил, и адрес Петуниных, у

которых живет Угораев. Что еще надо?

Чернов не успел ответить.

В кабинет зашел Алферов с ботинком в руке.

— Черт-те что творится! — заговорил от двери. Подошел к столу и показал ботинок.—

Мартьяновский. В вытрезвителе сняли...

Чернов молча смотрел на ботинок. Обыкновенный рабочий, только староватый. Но на

подошве отчетливо просматривались пупыри, точь-в-точь такие же, какие отпечатались на листе

бумаги в магазине, когда там произошла кража...

6

— Заходил к Маруське Банниковой, но опять не застал,— отчитывался Алферов.— Дом

темный стоит, видно, все еще не вернулась...

— Загуляла, наверное — вмешался Штокин.— В восьмом часу я видел ее в нашем краю,

шла куда-то. И в том самом платке!..

Зазвонил телефон, Чернов взял трубку. Во время разговора молчал. Только в самом конце

разулыбался. Сказал всего одно слово:

— Спасибо.

Повесив трубку, объяснил весело: