Без права на поражение (сборник)

Максимов гневно заявил, что он с ворами вообще никогда не знался,

По работе Максимов характеризовался самым худшим образом: пьяница, часто меняет

место работы и живет в городе по частным квартирам.

Но самое большое, что с ним можно было сейчас сделать: вежливо попросить его не

выезжать из города и отпустить восвояси.

Уходя протрезвевшим, он гордо заявил:

— Бежать не собираюсь. Я человек честный.

...Вернулся из Красноуфимска Сгибнев. Единственное, что он добавил к своему

телефонному сообщению, это то, что в далекой деревушке от горя плачет мать-старуха,

перепуганная бедой, которая стряслась с ее сыном.

Лотерейная шарада вконец измотала Титова. Получалось, что Хомина действительно не

имеет никакого отношения к билетам, так как Максимов никоим образом не связан с кражей в

магазине «Подарки», хотя по стечению обстоятельств находился в то время рядом. Верникин и

Шилова также не имели к ним отношения, так как даже не подозревали о существовании

Максимова. И вместе с тем объяснения Максимова выглядели более чем странными.

Поэтому с ведома начальника райотдела Титов обстоятельно доложил дело начальнику

следственного отдела Воробьеву, а тот подробно информировал обо всем своего коллегу —

начальника отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности подполковника

Лисянского.

И вот теперь в кабинете начальника отдела БХСС полуторачасовое совещание подходило к

концу...

— Нам остается подвести итог,— заканчивал совещание Лисянский.— Как я понял из

ваших серьезных и несерьезных предположений, выигрыши Хоминой или ее мужа и

домработницы в такой же степени возможны, как и невероятны. С этой частью обсуждения,

вызвавшей самые интересные разговоры, покончено. Но... вернемся к фактам, которые

обеспокоили следователей. Если опустить переживания потерпевшей и неудовлетворенность

наших товарищей ее поведением при расследовании кражи в «Подарках», их остается только

два. Это утверждение Хоминой, что билеты принадлежали ее мужу и домработнице, хотя в

объяснениях об их покупке есть известные противоречия...

— Самые грубые...

— Минутку, товарищ Титов. Так... И второе. Совершенно очевидно, что билеты,

обнаруженные в Красноуфимском районе и на Эльмаше, приобретены неправомерным путем.

Именно этот бесспорный факт пока лишает нас права утверждать, что Хомина обманывает, Ведь

ее заявление очень определенное и ясное: мы купили билеты, и у нас их украли. Понимаете? А

Максимов говорит, что эти же билеты ему подарили какие-то девицы, с которыми он был знаком

только вечер, и адреса которых он не знает. Так ниточка к действительным обстоятельствам

приобретения билетов обрывается на Максимове. А он, надеюсь, вы понимаете,— фигура

сомнительная в любых вопросах чести...

— Уж куда дальше! — послышался голос Белобородова.

— Я еще не кончил,— предупредил Лисянский.— Разрешите, наконец, и мне

пофантазировать, уж если на то пошло... Пока, если хотите, все права на билеты имеет только

Максимов. Пусть он будет подлец из подлецов, но, не доказав со всей объективностью, что

билеты принадлежат не ему, вы не сможете дольше допустимого задержать по ним выплату

выигрышей. Ясно?.. И знаете что, товарищ Титов? Меня прежде всего настораживает его

заявление о том, что он не намерен никуда скрываться. Да.

— Ну, знаете ли!..

— А что? — вмешался вдруг Упоров.— Если сегодня выйдет таблица тиража, а завтра я

найду потерянный тобой билет, Титов, на который выпала рижская надувная лодка, ты думаешь,

я отдам ее тебе?

— Может, у меня номер записан? — ответил вопросом Титов.

— Ты должен заявить об этом раньше,— парировал Упоров.— Кто тебя знает, может, тебе

тоже лодка нужна, ты взял да и списал номер в таблице. Так, знаешь, слишком легко можно

разбогатеть!.. Как тут предполагали, и сделала Хомина.

Собрание рассыпалось смешками. Лисянский, не удержавшись от улыбки сам, все же

решительно застучал карандашом.

— Смешно, но ведь Иван Петрович прав,— сказал он.— Может быть, Хомина так и

сделала?..

— Евгений Константинович! — попросил Упоров.— Дайте мне минуточку разделаться с

Титовым!..

— Что ты со мной разделываешься? — смеялся сам Титов.— Скажи, как получишь лодку

ты, если я все-таки буду настаивать, что билет мой и я его потерял?

— Скажу, что купил.

— Где?

— Не помню.

— Как это так?

— А так вот... Не помню, и все. Зачем мне сознаваться, что я нашел его? У тебя свидетели

есть, что ли?

— Нет. Но...

— Вот в этом «но», по-моему, вся загвоздка,— снова перехватил разговор Лисянский,—

Только положение Хоминой, я бы сказал, более прочное, чем у Ивана Петровича. Ведь она

заявила о билетах в магазине, в первые минуты после кражи, полагая, что кошелек у Верникина.

В таких обстоятельствах мне бы такого не придумать.

— Мне тоже,— сказал Упоров,

— Значит?..