Без права на славу

– Вы думаете, что вам удастся беспрепятственно преодолеть ещё две границы?

– Я же три преодолел, что помешает мне сделать это ещё дважды?

– Самолёт будет готов только через два часа, а пока вы можете расслабиться и отдохнуть.

– Отдохнём, когда будем на месте.

– Вы мне не доверяете?

– Напротив. Вы просили отдать вам оружие, я вам его отдал, но, если что, – это мало поможет вашим ребятам. Теперь мне придётся убивать любого, кто попробует применить его против нас, я имею в виду Амира и себя.

В кабинете раздался зуммер телефона. Посол ответил на звонок и, закончив разговор, предложил им проехать прямо в аэропорт. До воссоединения семьи оставалось несколько часов. В самолёте Тимофей не заметил ничего подозрительного. Весь полёт Амир мирно проспал, развалившись в кресле, усталость взяла своё. Тимофей весь полёт смотрел в иллюминатор, наблюдая за облаками, проплывавшими за бортом самолёта.

«Красиво, – думал он. – Может махнуть в лётное училище? Буду летать, и эта красота перестанет быть для меня красотой. То, что видишь каждый день, со временем перестаёшь замечать. Как я когда-то перестал замечать красоту тайги».

Тоска и ностальгия железными тисками сжала его сердце, к горлу подкатил ком.

«Да, сейчас бы уже дембельнулся… А теперь?.. А теперь за тебя всё решили, надо как-то жить дальше, особо не заглядывая вперёд».

Когда приземлились, первым на трап ступил секретарь посольства в Иране, за ним вышел Амир и уже потом Морозов. Дальше кто-то ударил его электрошокером в затылок, в глазах полыхнула молния, и Тимофей, потеряв сознание, кубарем полетел вниз.

«Кто же это всё-таки был? Стюардесса, сука! Больше некому, пилоты из кабины не выходили, а она как раз за спиной осталась. Вот тебе и наука – не оставляй врага за спиной.

Да, так всё и было. Вот только непонятно: за каким… сюда нужно было кидать? Бежать всё равно некуда было. Может, у них тут переворот произошёл? Так тоже непонятно… Или для устрашения: посидит день другой и на волю запросится. А вот дулю вам с маслом – по нынешним временам свобода – не велика и потеря, больше потерял. Терять уже нечего. Врёшь – есть! Жизнь! За неё цепляются все. Хотят посеять во мне страх. Когда человек боится, им легче управлять, нужно только сломать его. А боюсь ли я смерти? Уже нет! Своё отбоялся… или всё-таки ещё нет? Нужно ли теперь выполнять приказ полковника или послать всё к чёрту и стать дезертиром? А что потом?»

– Амир, – позвал Морозов.

Ответом была лишь гнетущая тишина. Его глаза постепенно привыкли к тусклому освещению, и, осмотревшись, он обнаружил себя в полном одиночестве. Только сейчас он обратил внимание на стойкий запах мочи.

«Ну, что же – значит, всё-таки переворот, – решил он про себя. – Надо самому теперь сдёргивать отсюда в Европу, не надеясь на поддержку. Надо, но как? Давай не раскисай! Проблемы будем решать по мере их поступления, расставляя приоритеты. Задача номер один – выбраться из этой ямы, а дальше – как фишка ляжет. Сумеешь уйти, будешь решать задачу номер два».

Наверху кто-то сдвинул крышку, и вниз медленно поползла алюминиевая лестница. Уткнувшись в землю, она замерла, но по ней никто не спускался. Кто-то наклонился над ямой и крикнул.

– Урюс, айда сюда! Ходи, ходи!

Морозов встал на первую ступень лестницы. Она жалобно скрипнула и вдавилась под его весом в землю. Поднялся он довольно быстро. У края ямы стоял старик в арабском платке и длинной до пят тунике, на вид ему было лет восемьдесят. Сморщив рот в беззубой улыбке, он поманил его за собой сухой, как плеть, рукой.

«Смерть приходила, и то краше была», – подумал Тимофей, идя за стариком.

Яма оказалась во внутреннем дворе какого-то гладко отштукатуренного трёхэтажного белого здания. В одном из углов висела видеокамера. Старик подошёл к неприметной двери в стене и опять жестом позвал его за собой. Морозов медленно пересёк двор, в глазаху него ещё прыгали солнечные зайчики. Войдя за стариком, он попал в тёмный коридор. Старик взял его за руку и потянул за собой вверх по каменным ступеням винтовой лестницы. Проведя Тимофея через второй этаж, он снова вывел его на лестницу, но теперь уже ведущую вниз. Спускался Морозов один, старик ушёл в сторону. С лестницы он попал в фойе с кафельным полом, и, как ни была мягка его кошачья походка, под потолком всё-таки раздались его гулкие шаги. Сбоку вышел закутанный в махровое полотенце Амир.

– Раздевайся, эта одежда тебе больше не пригодится.

Морозов не заставил себя долго ждать, оставшись в одних чёрных сатиновых трусах, он пошёл за Амиром.

– Вон там душ, вон там – ванна. Прямо – пар, а здесь просто массаж и отдых. Если есть желание, могу попросить, чтобы тебе принесли вина, правда, оно у нас под запретом, но ведь ты не мусульманин и к тому же наш гость, а желание такого гостя, как ты, – закон.

– Спасибо, не до жиру. Надо привыкать к новой жизни – значит, буду есть и пить то, что едят и пьют в вашей стране. А у вас в баню одетыми ходят?

– Иди, как привык, здесь всё можно.