Без права на смерть

— Да вы не узнаете? Я ваш Лоцман. — Рафаэлю кровь бросилась в лицо.

— Наш Лоцман? — резко переспросил виконт. — Кто бы ты ни был, незнакомец, это дурная шутка.

— Как вам не совестно? — упрекнула Лусия.

«Вы что, издеваетесь?!» — чуть не рявкнул вдруг рассвирепевший Лоцман, однако сдержался. Что за безумие поразило его актеров?

— Инг, что вам взбрело в голову? — обратился он к северянину, как к самому рассудительному. — Я побывал в Кинолетном городе, повздорил с тамошней армией и вернулся, а вы…

— Проданный Лоцман не возвращается, — оборвала Эстелла. — Это известно всем.

— Послушай, незнакомец, — нехотя разомкнул губы Ингмар, — я не знаю, кто ты такой и каковы твои намерения, но не стоит выдавать себя за другого. Тем более сейчас. — Он кивнул на холмик свежей земли.

— Мы только что похоронили нашего Лоцмана, — отрывисто проговорил Рафаэль. — И я не позволю пришлому бродяге осквернять его память!

Лусия всхлипнула, прижала к лицу букет.

— Не насмехайся над нами, — промолвил Ингмар, отворачиваясь от потрясенного Лоцмана. — Уходи. Если тебе что-то нужно от нас — придешь позже. А сейчас ступай.

Повинуясь властному тону, охранитель мира двинулся прочь. Они дружно спятили — первое, что пришло ему в голову. Или я сам рехнулся, заехал не туда и чужих актеров принимаю за своих. Или, скажем, пребывание в Кинолетном городе изменило мне внешность, а я не догадываюсь. Видно, прав был пилот, предрекший, что дома я наплачусь.

Он добрел до брошенного наземь «дракона», поднял его и с замиранием сердца глянул в зеркало заднего вида. Вроде бы ничто не изменилось: тот же шрам на щеке, те же серые глаза, сейчас покрасневшие от усталости, та же черная с проседью шевелюра. Разве что седых волос прибавилось — вот и все новшества. Тогда с какой стати актеры от него отрекаются?

Да уж, положеньице — Хозяйка пустилась бежать как от огня, актеры отвергли… Неужто всё оттого, что проклятая Богиня продала его за пять тысяч долларов?

И всё-таки, кого они зарыли в роще?

Он не рискнул снова сунуться к могиле, а отвел мотоцикл в гараж и поднялся к себе. Открыл дверь, переступил порог и вздрогнул от неожиданности: в противоположной стене точно так же открылась дверь и кто-то шагнул в комнату навстречу хозяину.

— Ух, будь ты неладно! — Лоцман запоздало сообразил, в чем дело. Уж сколько раз его разыгрывало высоченное зеркало в серебряной раме — единственный предмет в комнате, напоминающий о роскоши остальных жилых помещений. Прочая обстановка была скромной: застланная серым пледом постель, дубовое бюро, столик черного дерева с инкрустированными перламутром драконами, одежный шкаф, из-под которого выглядывают задники домашних тапок, бронзовый светильник, пара картин на стенах — морской пейзаж и натюрморт с фазанами. Мертвые фазаны Лоцману не нравились, он всё собирался заменить их вторым пейзажем.

На постели лежала книга — темный переплет, тисненое название. «Последний дарханец». Ингмар подобрал «Дарханца» и принес из холодной комнаты, где они вдвоем читали отрывок. При взгляде на книгу заныло сердце, как будто увидел портрет погибшего друга, потом захотелось сорваться с места и куда-то помчаться. Прежний мир звал к себе.

Лоцман нагнулся, провел пальцем по теплому корешку и медленно, нараспев выговорил магические слова:

— Последний дарханец.

Эти слова спасли его, когда в здании АУКЦИОНА комендант пытался выбить подпись под ОБЯЗАТЕЛЬСТВОМ. Они имеют некую власть в Кинолетном городе, имеют власть и над самим Лоцманом. Как хочется попасть в затуманье… Однако сейчас он слишком устал, чтобы нестись обратно к туннелю. Охранитель мира скинул ботинки, завалился на постель и наугад раскрыл книгу. Она открылась на третьей главе.

* * *

На Дархане была ночь. Люк корабля открылся и впустил внутрь свежесть гуляющего над космодромом ветерка и теплый дух только что отключенных двигателей; с урчанием поехал вниз трап. Корабль стоял в фиолетовых сумерках, а над ним раскинулся целый мир. В небе парили выветренные, клыкастые скалы; в черном камне пламенели на закатном солнце вкрапления слюды. У подножия скал плескалось море; реяли белые птицы, и оперенье отблескивало красноватым золотом. Невидимое солнце подливало в небесную голубизну лимонной и зеленовато-жемчужной краски, щедро расцвечивало тянущиеся на закат облака. Этот многоцветный мир был невесом и прозрачен, и сквозь него с настоящего ночного неба проглядывали притушенные звезды.

— Миражи? — после долгого изумленного молчания спросил Милтон.

— Они самые, — откликнулся Дау. — Только у них иная природа, чем на Земле…

— Здорово, — сказал Стэнли. — А днем картинки бывают?

— Редко, — ответил ему Сайго. — Насмотрелись? Милтон, пошли собак принимать.

С мощным фонарем в руке, командир корабля первым спустился по трапу. Луч высветил клочкастую траву и плеши гладкой земли. Видимо, на строительство космодрома не стали тратить силы и время, а попросту воспользовались природной равниной.

Милтон сошел вниз, а Дау со Стэнли спустили в сетках всех трех псов, затем поехала клетка с орущими кошками.

Далеко в темноте замелькала белая точка.