Без права на смерть. Еще один шанс

— Во, мля! Ты видал?! — испуганно донеслось сквозь шум водопада, но теперь я, похоже, чувствовал каждого из находившихся рядом ублюдков.

— Чего еще?!

— Да хер этот дернулся!..

— Ну, и?! Бывает… Судороги там…, и все такое… Еще скажи, что трупов забоялся…

— Да, не…. Не, ну, блин, зырь, у него шары раскрыты!.. Во, мля, это че такое?! Слезы?!

— Ты в трусы ему еще загляни! У мертвецов, когда очко расслабляется, еще не так слезы капают?!

— Ой, да пошел ты!

— Хах!.. На… держи валыну! Шмальни еще разок ему в лобешник…, может, полегчает!..

— Э, погоди!.. Ты слышал?!

— Что?! Еще кто‑то без башки очнулся?!

— Да, заткнись! Глянь в окно лучше!.. Стреляли что ль?!

— Нормально вс — с… Сука!.. Пацан этот вернулся! Ну тот, что все утро телик зырил! Да, не тупи! Хватай машинку!.. Этот мудак Хорька завалил!..

Белая пелена перед глазами не проходила. Шум взрывающегося пороха продолжал нервировать сознание, а запах…, запах запекшейся крови почему‑то начинал возбуждать. В какой‑то момент мое внимание переключилось на торопливые звуки шагов, будто кто‑то панически пытался укрыться от надвигающегося апокалипсиса. Я мысленно усмехнулся, четко осознавая, что для кое — кого он уже скоро наступит.

Внезапно новая волна жара, будто пытаясь выжечь меня изнутри, вновь прокатилась по всему телу. Яркая белоснежная вспышка заставила инстинктивно зажмуриться. На миг исчезли все звуки, которые тут же поглотила пустая тишина. Некоторое время я не мог воспринимать окружающий мир, но затем вдруг приоткрыв глаза, я заметил, что картинка стала более четкой. Серый потолок навис надо мной, словно грозовые тучи над молодой берёзовой рощей, грозясь вот — вот обрушить всю свою мощь на маленькие деревца. А затем…, затем я совершенно того не ожидая смог пошевелиться и первая же попытка чуть приподняться увенчалась успехом.

Обведя мутным взором пространство комнаты, я остановил свой взгляд на кровати. Среди хаоса постельного белья перепачканного кровью лежало обнаженное тело Карины. При виде ее мое сердце будто бы родившееся вновь, начало истерично колотиться. В один миг осознав что произошло я закричал. Закричал так, что в другое бы время рассыпались на осколки стекла. Но сейчас из моей глотки вырвалось лишь жалкое шипение, свидетельствующее о разрыве голосовых связок. А где‑то там, в глубине блуждающего разума, эхом металось отчаянное: "Нееет!".

Мои руки оставались связанными, но это не помешало мне рвануться в сторону кровати. Завалившись на бок, я словно дождевой червяк, так неудачно встретив острие лопаты, начал отчаянно извиваться, чтобы хоть как‑то преодолеть оставшийся путь. С каждым сокращением мышц, сил становилось все меньше, а сознание старалось повиснуть на грани, готовясь сорваться в пропасть. Казалось еще чуть — чуть и мой разум, мигнув ледяным отблеском, унесется куда‑то вдаль, но… к счастью этого не случилось….

Так, ползком… сантиметр за сантиметром, не обращая никакого внимания на боль и непослушание тела, я наконец приблизился к заветной цели. Затем, собрав остатки сил, перевернулся на живот и, подтянув под себя ноги, резко распрямился.

Тело Карины лежало на животе, при этом ее забрызганное кровью лицо оказалось повернуто ко мне, словно все это время она ожидала моего возвращения. Пшеничные волосы, перепачканные багровой субстанцией, слегка прикрывали ей щеку, а на правом виске зияло пулевое отверстие. Ее искаженное от смеси боли и ужаса лицо заставило меня завыть на весь дом. Слёзы, будто ожидая повода, тут же потекли по моим щекам, умело смешиваясь с собственной кровью. "О боже!.. Кариночка, милая!.. — пульсацией играло в моей голове, — Как же это?! Как?!"

Спустя секунду я выгнулся дугой, напрягая все свои мышцы, в надежде все же разорвать оковы, стянувшие мои руки.

"Там!.. Совсем — совсем рядом…. Ну, этот… Он стоит у кровати…. Дотянись лишь рукой…. Это шкафчик, а в нем…, а в нем пистолет!.. Ты же должен, Фарт! Ты должен!.. Давай! Всего‑то делов: прижать к башке и нажать на спуск… Давай! Ну же!.. Да ломай уже руки, рви цепи! Плевать! Тебя ждет покой!.. Вот молодец! Вот так и надо! Не думай о боли, давай…, осталось‑то!..