Без права на смерть

— Забирай ее к чертовой матери! — Он отступил, перевел дух, лицо из зверского сделалось измученным и несчастным. — Бог мой…

— Ты не представляешь, что это было! — Кис вцепилась в раму. — Поймать нетрудно, но удержать… — Она всхлипнула.

— Я с ней чуть не свихнулся. — Стэнли потирал руки, словно от жгута, которым он душил актрису, на пальцах осталась слизь. — Сущий дьявол. Даже убить ее невозможно! Задушишь — а она тут же снова…

Удерживая Эстеллу одной рукой, Лоцман освободил ее шею от полотенца. Эстелла хрипло дышала и пыталась его оттолкнуть — разом ослабевшая, потерявшая способность бороться. Он усадил ее на постель.

— Лоцман, это черт знает что! — В зеркале показался Итель со взъерошенной бородой. Он был порядком напуган, но пытался скрыть страх за шумным возмущением. — Ваши бандиты захватили женщину, истязали ее тут целый час!

— Вы не пробовали ее освободить? — К зеркалу подошел Шестнадцатый.

Итель сердито ощерился.

— Я не имею дела с бандитами. Но я требую — слышите, Лоцман? — я требую, чтобы они убрались из этого дома. Немедля.

— Стэнли, будь другом, протолкни его сюда, — попросил летчик.

Итель отпрыгнул; прыжок сделал бы честь кенгуру.

— Никакого насилия! Лоцман, вы им не позволите.

— Разумеется. — Он стоял возле Эстеллы, прижимая к себе ее голову, поглаживая теплый затылок. — Насилия будет не больше, чем в книгах, которые вы издаете.

— Вот заладили! Опять за свое. — Ощутив, что расправа ему не угрожает, Итель приободрился. — Долго еще ваши бан… люди будут толочься здесь?

— Спасибо, — сказал охранитель мира актерам. Они стояли со строгими лицами, будто на похоронах.

— Идите. — Актеры исчезли.

Шестнадцатый не отрывал от Ителя тяжелого взгляда:

— И из-за этой мрази гибнет Кинолетный? Лоцман, я тебе не прощу, если ты с ним не разделаешься.

— Помолчи.

Лоцман закрыл границу, отвернулся от зеркала; со стороны Большого мира оно затянулось чернотой.

— Эст, как ты? Ну, милая, конец твоим приключениям. — Он снял с актрисы наручники. — Эст. Хорошая моя.

— Ей бы вина глоток, — посоветовал летчик.

Эстелла коснулась покрытой синяками шеи, поглядела на пальцы, словно ожидая увидеть на них кровь. Подняла свои темные глаза на Лоцмана. Хорошенькое личико побелело, маленький острый подбородок задрожал.

— Прости нас. Ингмар… не хотел…

— Об этом мы после потолкуем.

— Не сердись на него. Пожалуйста.

— Не сержусь. — Лоцман поставил актрису на ноги. — Эст, комната у меня сейчас без двери. Мы полезем в окно: я спрыгну на крышу галереи и поймаю тебя.

Эстелле кровь бросилась в лицо. Она выпрямилась, подошла к окну.

— Я сама спущусь. Нет, отойди. — Она отстранила Шестнадцатого, который собрался помочь. — Лоцман! Ты не знаешь, как страшно… то, что мы в Большом мире… Мы… виноваты, но…

— Я понимаю, — мягко сказал он. — Не казнись.

Эстелла провела рукой по лбу, откинула за спину локоны. Прошептала горько:

— Змей меня задави.

Подобрав юбки, она забралась на подоконник.

— Осторожно. — Лоцман тоже вспрыгнул, чтобы соскочить вниз и принять актрису на руки, — не скакать же ей, в самом деле, в длинном платье и туфельках…

— Змей меня задави! — истошно выкрикнула Эстелла и прыгнула.

Серебряным огнем вспыхнула на солнце парча. Навстречу ей метнулась серебристая молния, поймала актрису в полете, не дала упасть на крышу галереи. Раздался короткий вскрик. Обвившийся вокруг тела актрисы Змей покачался со своей ношей — и распустил кольца. Эстелла полетела вниз, мимо галереи второго этажа, упала на увитую розами терраску. Выполнивший просьбу актрисы Змей с шелестом, который отчетливо слышался среди внезапного молчания Замка, уполз восвояси.

Лоцман добежал до Эстеллы, стал на колени. Актриса лежала на расползшихся плетях с мелкими красными розами, похожими на разбрызганную кровь. Под горлом из кожи торчал обломок ключицы, грудная клетка была смята, точно платье не облегало человеческое тело, а было кое-как набито тряпками.

— Эст! Что ж ты наделала?

Шестнадцатый примчался вслед за Лоцманом.

— Будь я проклят… — расстроенно пробормотал он.

Охранитель мира попытался сотворить бокал целительного вина, однако сердце сумасшедше колотилось, сбивалось дыхание, и власть над миром никак не давалась. Он стиснул голову руками. Если актрису сейчас не оживить, она погибнет совсем. Не будет больше той Эстеллы, которую он знал с начала съемок, — ласковой, заботливой, любящей… прошедшей через Большой мир и пытавшейся вместе с Ингмаром сжечь в машине своего Лоцмана. Но ведь она сама звала свою смерть, не желая оставаться прежней Эстеллой.

Охранитель мира поднялся с колен:

— Что ж… раз хотела умереть — пускай… — Шестнадцатый взял актрису на руки:

— Куда ее?

— В спальню.

Лоцман повел пилота к лестнице. Эстелла сама так решила. Это уже третья ее смерть: первый раз во время съемок, второй — от руки Лоцмана. Нам всем не впервой умирать. Эст, родная. Я заставлю Анну написать роман по-человечески, и ты будешь сама собой, и все будут нормальными людьми…

Анна пряталась. Вроде бы мелькнуло в окне ее испуганное лицо — однако Богиня не вышла, не поглядела вблизи на погибшую актрису. Хозяйка тоже не показывалась.