Без права на жизнь

— Первые шесть — биография человека, которого больше нет (Катя всхлипывает). Седьмая ― поступление в лабораторию, описание основной фазы эксперимента. Полное стирание личности, подготовка к записи нового сознания. Восьмая подтверждает смерть объекта и соответствует состоянию единого идентификатора. По всей видимости, тогда начались разногласия между группами ученых, потому что отметки о смерти проведены от различных учетников и в разное время. Девятая содержит данные о записи сознания по методу профессора Штейна и передаче объекта под контроль сотрудника КИБ № 0175. Твоего отца, Елена.

— Хелен, принеси эти документы.

— Да, Маргарет.

Елена выбегает. Сейчас увидим, как выдержит проверку аналитическим умом моя импровизация.

— Вот, Маргарет.

Сосредоточенное чтение, взгляд на фотографию. Уверен ― вопросов нет.

— Поразительная судьба, Серж. Я знаю о стёртых ― никто из них не пережил и года. Думаю, что ты с самого рождения был сенсом. Можно сказать, дремлющим сенсом. Эксперимент каким-то образом задействовал эту функцию, она включила все скрытые резервы организма, приняла записи сознания. Записей было несколько ― это понятно по количеству знаний и умений. Кстати, я знаю, что профессор Штейн превосходно музицировал.

— Бог мой! Маргарет, ты думаешь?..

— Я абсолютно уверена. От яйцеголовых научников ускользнула главная деталь ― эксперимент удался не потому, что Штейн был гением, а потому, что они записывали сенса, единственного человека, чей мозг способен был выдержать всё это.

Браво, Маржа! Лучшей легенды просто не придумать.

— Плохо, что знание прошлого не дает мне данных для планирования будущего.

— Маржа, а если рассуждать логически ― какая организация имеет достаточно полномочий для изменения статуса официально мертвого?

Короткий взгляд, одобрительный кивок:

— Я не сомневаюсь, что ты, Серж, не просто протирал бы штаны в департаменте. Жаль, очень жаль… Запись точно могут выполнить в лабораториях.

— Нет, Маржа. Туда я не вернусь ни за что.

— Я понимаю. К тому же, у меня нет достойных связей с научниками. А вот…

Маргарет прищуривается, улыбается. Вот так глянешь ― миленькая, даже красивая фигуристая брюнеточка. Но интеллект…

— КИБ! Вот организация, которая способна выполнить любую запись. И у меня были там знакомые.

— Маргарет! Ты про?..

Ленка ловит себя за язык. Уверен, что у Берг был любовник из Имперской Безопасности.

Жёсткий взгляд на блондинку и внимательный на меня подтверждают версию. Сижу с невозмутимым видом стёртого.

— Да, так и поступим. Серж?

— Да, Маржа?

— Запиши мой номер телефона. Если тебе будет что-то грозить… Нет, если тебе просто покажется, что есть хоть тень угрозы, звони.

Аппаратик в моей руке вызывает восхищение у Кати и снисходительную улыбку Берг.

— Позер. Умный, но позер, как и все мужчины.

Ленке, кстати, мой аппарат-раскладушка не знаком. Ну, и славно.

— Маргарет, ты останешься с нами на обед?

— К сожалению, нет. У меня сегодня ещё две деловые встречи.

Сорок минут, и мы провожаем приведшую себя в идеальный порядок Берг. Деловую, серьезную, но, по-моему, не такую жёсткую, как обычно. На крыльце она задерживается, ласково проводит по моей щеке. Оп-па ― опять работает паранормальное зрение. Кстати, пару ленточек чувств надо поправить. Маржа чуть прикрывает глаза от блаженства, улыбается:

— Побереги силы, мой сенс.

Все, опять закрыта.

— Я приеду в субботу. Ты вспомнишь новую историю, Серж?

— Постараюсь, Маржа.

Многозначительный взгляд, взмах руки. Шикарное черное авто плавно выезжает со двора.

За обедом пригорюнившаяся Лена, против обыкновения, молчит. Моя история, события дня, или то, что она опять теряет любовника? Ситуация проясняется, когда получившая слова песни Катя уходит в свою комнату.

— Серж, ты не подумай… Я, конечно, очень признательна Маргарет за назначение, но совсем не хотела получать эту должность, теряя тебя.

Раньше думать надо было, болтушка. Эх ты, блондинка.

— Как ты можешь так говорить, Елена? Я никогда про тебя такое не подумаю.

— Серж, милый… Знаешь, я совсем не буду ревновать. Буду к тебе прибегать, чтобы… Ну, если ты только не против…

— Елена, как я могу быть против? Ведь ты единственная, неповторимая и прекрасная…

— О, Серж!

Меня непередаваемо нежно и благодарно целуют. Жаль, что остаток воскресенья нельзя посвятить себе любимому ― с минуты на минуту прибежит с требованием очередной записи Катя. А вот и она.

* * *