Без права на жизнь

— Своими силами, без помощи города. Спецназ не вызывали. Больно эти ребята лютуют, когда заходят в зону. Мне приходилось это видеть своими глазами. Кости ломают на раз, два. Шум, пожарные машины, стрельба, гранаты. Это ещё в девяностых практиковалось. Потом запретили.

— Я уже доложил наверх, отсидеться не получится. Всё равно узнают за забором. Кто руководит?

— Жила.

— Остальные блатные поддержали?

— И да, и нет. Многие были протии, до первой крови. Когда ранили сержанта, зэки как с цепи сорвались. И понеслось. Кто-то вынес с промзоны спирт в большом количестве. Больше половины пьяных.

— Как спирт? Откуда он там оказался?

— Вольнаёмные занесли. Мне доложили об этом, но слишком поздно.

— Своими силами справимся? Твоё мнение.

— Трудно сказать, трудно. Людей бы, человек десять.

— Снимай с посёлка, под мою ответственность.

— Как же мы без «хозяина»? Не думает он возвращаться?

— Ты бы с Кипра вернулся? Вот так и он, с семьёй не собирается возвращаться. Все полномочия у меня. Начальник по режиму пока не назначен, а Сергея Павловича я не хочу привлекать. Он на заслуженном отдыхе. Киев дал разрешение. Может мне с Жилой поговорить?

ДПНК отрицательно покачал головой.

— Я его знаю, эта мразь на компромисс не пойдёт. Тянется за ним тёмная история со свободы. Ему терять нечего. Моё мнение — пристрелить его, как бешенную собаку, остальные сами разойдутся. При таком ЧП жертвы неизбежны.

— Хорошо, как расположил людей?

— Выход на промзону перекрыт. Столовая закрыта, как и санчасть. Ребята мои успели натягать мешков с песком, и держат оборону.

— Вышки? Менял людей?

— Нет, нельзя. Согласно инструкции, при бунте караул не меняется. Чтобы не давать повода заключённым для рывка на запретку. Это правильно. Едой их ночью снабдили. Связь есть.

— Как думаешь, полезут они к забору?

— Всё может быть.

— Я остаюсь на сутки в колонии, пока не разрешится ситуация. Докладывай обо всём, сразу.

Жила всю ночь не спал, обдумывая как поступить с пропажей Михо. Это был прекрасный случай для того, чтобы затеять бунт и вырваться к вершине власти. Повод имелся, оставалось только воплотить его в жизнь. Ночью он отправил шнырей за спиртом, который они с Михо купили на праздники. И теперь он устроит ментам самый настоящий фейерверк. Под утро он позвал блатных с других отрядов, и сейчас они обсуждали, что делать. Больше всех возмущался Череп, смотрящий пятого отряда. Этот старый зэк уже двенадцать лет находился за решёткой, и не считаться с его мнением никто не мог. Не имел права. Физически крепкий и дерзкий Череп, знал один закон и всегда его придерживался. Наглость — это второе счастье. И напирая, словно бык на Жилу, не хотел уступать.

— Череп, без кровушки не обойтись, сам понимаешь. Михо тайком свезли на «крытку» и нас это ждёт, если будем молчать.

— Жила, ты ещё пацан, чтобы такое дело затевать. Надо точно всё выяснить и потом уже что-то решать.

— Я не пойму, Череп, ты на чьей стороне? Моего кореша менты подвели под эшафот, и ты о них печёшься?

Жила вскочил и готов был кулаками доказывать свою правоту.

— Ну, давай, давай. Я тебя, как соплю по стенке размажу. Иди сюда.

Череп выскочил из-за стола и занял боевую стойку. Ещё минута и кто-то останется лежать с разбитой головой.

— Хватит, нашли время и место разборки чинить.

В перепалку вмешался «крытник» с седьмого отряда, Лёва Белуха. Он полгода назад пришёл в зону с «крытой», имея ксивы и полномочия от «законников», грозно встал между Черепом и Жилой.

— Значит так, Жила прав, Череп. Допускать ментовского беспредела нельзя. Делаем так, вечером снимем с аллеи пост. Потом на крыше нужно разобрать дымоходы. Там арматура и кирпичи. И перекроем жилую зону. Днём пускай все шныри тянут хмырь с камбуза: картошку, крупы, лук, жиры. Если ночь продержимся, считай, выиграли битву.

— Ты прям Кутузов, — съязвил Череп, чем разрядил обстановку. Братва засмеялась, и одобрительный гул заполнил каптёрку.

— Прибараним вертухая? Чья смена сегодня?

— Трубочиста, на аллее будут пару писюнов молоденьких. Убивать не нужно. Ранить в живот, или руку. Менты всполошатся и снимут пост. Поменять не успеют, зуб даю, — сказал Череп и потёр огромные лапы.

— Фронтовые сто грамм будут? — спросил Белуха и покосился на Жилу.

— Как без этого, братан. Уже всё здесь, на базе.

— Давай по соточке для успешного дела.

Жила позвал шныря, и через пять минут на столе стояла бутылка спирта и нарезанное сало с луком.

— Вот это по-нашему, по братски, — сказал довольный Белуха и разлил спирт. За фарт и масть в нашем святом деле, — сказал он, и не чокаясь опрокинул половину стакана.

— В добрый час, — зашумела братва. И после того, как с выпивкой было покончено, тихо и мирно разбрелась по баракам.