Без права выбора

Вере не пришлось притворяться, она действительно была взволнована.

— Позавчера пошли провожать барышню, велели дверь не запирать, и вот до сих пор нет. Не знаю, что и думать. Время такое… Спаси нас, господи, — сказала Вера и приложила платок к глазам. «Он действительно не знает или прикидывается?» — подумала она.

Но Филатов, кажется, был изумлен искренне.

— Барышня была здесь одна? — спросил есаул. — Позавчера?.. Вы не волнуйтесь, любезная, я постараюсь все выяснить.

После его ухода Вера немедленно отправилась на рынок.

А тем временем между есаулом и Анечкой Галкиной разыгралась бурная сцена.

— Это близко к предательству, — говорил Филатов, крупными шагами меряя маленькую комнатку. — Ты ходишь к нему, я не знаю зачем, да и не хочу знать! Но когда с твоей помощью его заманивают в ловушку, это уже касается дела, и ты не имела права скрывать! Хорошо же ты платишь мне за все то… — Есаул остановился.

Галкина в углу тихо плакала.

— Он меня убьет, — сказал она сквозь слезы.

— Кто?

— Новохатко.

Есаул ничего не ответил. Он чувствовал себя прескверно. Его озадачило, почему Новохатко, обычно доверявший ему и даже побаивавшийся его, на этот раз ничего не сказал о Бахареве. Что он намерен делать с ним? В конечном счете наплевать, но Филатов внутренне чувствовал, что его судьба связана теперь с судьбой корнета. Так или иначе, он должен держать теперь его сторону.

— Черт знает что! — воскликнул есаул. — Так не поступают порядочные женщины!

Он ушел, громко хлопнув дверью.

На улице его охватила злоба и жестокая тоска. Собственно говоря, в ту секунду, когда захлопнулась за ним дверь, он понял, что идти ему некуда. После побега в штабе на него смотрят с подозрением. Филатов был уверен, что всему виной эта сволочь поручик Милашевский. Он подозревал, что тот, устроившись адъютантом при штабе, греет руки возле денег, поступавших на нужды организации из-за границы от церковных кругов и в виде добровольных пожертвований.

Что делать? Уйти в отряд? Но там придется поступить под начало Говорухина. К полковнику Назарову? Еще неизвестно, как встретят без рекомендации штаба. Нет, хочешь не хочешь, а вернешься к этой истеричке. Она, конечно, сейчас уже нанюхалась эфира, и все тут. Господи, а ведь до десанта остается всего месяц…

Он вышел на бульвар, прошелся из конца в конец несколько раз и вдруг увидел, как от штаба Северо-Кавказского военного округа отъехали два всадника. Первый на гнедом дончаке, уверенно сдерживая горячего коня, пересек площадь, и есаул узнал в нем командарма Первой Конной Буденного. Задний — видимо, адъютант — несколько отстал.

Филатов, чувствуя, как холодеет спина и теплой сталью вдавливается в живот засунутый изнутри за пояс брюк бахаревский пистолет, пошел навстречу.

«Будут знать есаула Филатова, — неслось у него в голове. Всадник приближался. — Только бы не промахнуться. Вот сейчас…»

— Извините, гражданин, где тут будет Малая Садовая, — услышал он внезапно. Рядом с ним стоял высокий франтоватый малый развязного вида, в кожаных, вишневого цвета крагах.

— Что? — спросил есаул.

— Я говорю, где Малая Садовая?

— Вот она, рядом.

— Ага, вот спасибо, второй час ищу. — Малый нагло, как показалось есаулу, улыбнулся и сказал: — Закурить не желаете?

— Иди своей дорогой, — буркнул Филатов. Цокот копыт уже терялся где-то в улицах.

Он вернулся обратно на бульвар. Сел на скамью. Там, почти не двигаясь, тупо глядя в одну точку, он просидел больше часа.

Когда есаул вернулся к Галкиной, та вопреки ожиданиям не была в эфирном трансе.

— Боже мой, Иван! — встретила она его с порога. — Пришло письмо от Жоржа Попова.

Есаул выхватил у нее из рук небольшой листок.

«Тетя уехала в Харьков, в Ростов заехать не смогла, чувствует себя хорошо. Велела кланяться и благодарить за пособие сердечно. Жора».

— Откуда это?

— По почте пришло.

— Молодец, корнет! Нет, я все-таки должен вмешаться в его дело. Ты сама отведешь меня к Новохатко!

Галкина молча встала и взяла косынку.

— Идем, — сказала она покорно, — мне все равно.

* * *

Против ожиданий Новохатко нисколько не рассвирепел при появлении Филатова у него на квартире. В комнате небольшого домика на городской окраине были прикрыты по случаю жаркой погоды наружные ставни. Сам хозяин в полотняной рубашке пригласил нежданного гостя к столу.

— Неосмотрительно изволили поступить, Иван Егорович, — мягко сказал Новохатко. — А ну, как за вами наблюдают?

— Не волнуйтесь, — ответил Филатов, — если бы наблюдали, то я бы здесь с вами не сидел. Вам известно, что я приговорен к расстрелу.

— Слышали. — Новохатко поскреб лысину. — И про то, как бежали, тоже слышали. Но все же нарушать конспирацию не стоит. Вы, боевые офицеры, привыкли все напролом. — Он вздохнул и бережно положил маленький кусочек сахара обратно в жестянку. — Мы вот здесь строим, плетем, открываем вам путь. А придет ваш черед — вы про нас забудете. Скажете: мы спасли Россию.

Филатов молчал.