Без правил

Большим пальцем она поглаживает головку члена, растирая выделившуюся порцию моего желания, отчего я хватаю ее за голову и впиваюсь в ее губы. Податливые, они раскрываются, она кусает мою нижнюю губу, проводя языком по десне. Где весь опыт? Нет его, убежал в страхе быть высмеянным. Поэтому я только замер. Три дня воздержания сказываются, отключая все чувство опасности. Ощущаю себя вором, крадущим эти минуты близости. Пошлой близости. Но это наша сущность. Она сжимает меня ладонью, отрываясь от губ, и хитро улыбается, качая головой.

– Я хочу услышать, как тебе хорошо, – прошептала она.

– Хочу тебя трахнуть прям тут. Поставить раком и трахнуть, – рычу я пока она доводит меня до идиотизма. Мои руки гладят ее спину, губы оставляют быстрый поцелуй на ее плече. Кетчуп? Мать вашу, она гамбургер! Сожрать и подавиться от счастья!

– Схватить за волосы и совокупляться, как животные, – добавляет она.

Мой член вздрагивает под ее быстрыми движениями, говоря о том, что я вот-вот покажу ей, насколько слаб в ее руках.

– Лив, мать твою, я сейчас кончу, пошли со мной, похрен на все, пошли. Не могу без тебя, – хриплю я, цепляясь за нее.

– Нет, малыш Гранд. – Она быстро убирает руку и хлопает меня по щеке ею, заставляя быстро заморгать. – Я же советовала, иди подрочи, легче станет. А ты меня больше не возбуждаешь. Просто стало интересно.

С этими словами она исчезает в толпе, а я готов заорать от возмущения, от боли, от стояка. И что это было? Что за херня вообще тут со мной произошла? Эта сука меня в гроб загонит вместе со своим папашей!

Ну, держись, малышка Ливи. Никто ведь не говорил про неожиданные встречи, пусть даже и подстроенные. Ты завела меня и кинула. Вот когда я женюсь на тебе, а я это когда-нибудь сделаю, я тебя затрахаю до смерти. Нахрен. Пошло все на хрен. Я еле застегиваю молнию и прорываюсь сквозь толпу.

Мысли о мести крутятся в голове, пока я не вылетел из клуба и не забрался в машину. Член в джинсах ныл, и моя рука сама потянулась к нему, а в ушах стоял ее шепот, смешанный со стонами, ранее подаренными только мне. Пальцы расстегнули ширинку. Перед закрытыми глазами видел ее, облизывающую свои губы и просящую меня трахнуть ее. Снять это напряжение в ней. Ее руки в моих волосах, под моим ртом ее грудь, и я опускаюсь поцелуями к татуировке. Твое сердце будет моим, чем бы я за это ни поплатился. Еще несколько движений рукой, и мой отчаянный рык вырвался изо рта, а по пальцам потекла сперма.

Черт, насколько это унизительно, дрочить, как юнцу. И все это сделала со мной она. Лив испортила мою жизнь, полностью. И я испорчу ее, заставлю саму упрашивать меня об оргазме. Я найду варианты выдать маму замуж за ублюдка и вернуть свое.

Жалок. Как жалок. Убейся, Кин.

Глава 43 Оливия

Отвращение. Только это чувство было во мне. Как было неприятно это делать, пусть даже человеку, которого ты любишь. Смотреть в его глаза, полные желания, и уйти. Убежать. Залететь в кабинку и смахнуть слезы. Потому что не любил, только хотел.

«Я не могу без тебя», – пронесся в голове его голос, полный боли.

«Заткнись! Заткнись! Заткнись!» – закричала мысленно, сжимая голову руками. Играет. Он всегда играет. Всю свою жизнь.

Больно. Разрывает меня. Но надо продолжать идти вперед, не оглядываясь.

Осмотрев себя в зеркало в туалете клуба, сполоснула руки и улыбнулась. Ненавижу себя. Ненавижу эту суку в отражении без души. Но она это я, мы единое целое. А от себя не убежать, не скрыться.

Противно. Я скривилась и вышла из помещения. Слух разорвало от громкой музыки. Я вернулась к столику и устало села на диван, никого не было. Только бокал виски и моя сумка. Остальные где-то развлекаются. Счастливые.

К черту все. Выпив залпом горячий напиток, я схватила сумку и, протискиваясь сквозь толпу, вышла на прохладный воздух.

– Крошка, подвезти? – послышалось сбоку. Я только показала средний палец и пошла дальше.

Мысли в голове путались, мне было необходимо с кем-то поговорить. Поплакать. Да что там, я уже реву. По щекам катятся слезы. Найдя в сумке телефон, я, не думая, набрала номер и напряженно стала ждать.

– Ливи, доченька, привет, – послышался в трубке родной голос.

– Мам, – проскулила я и свернула в подворотню, прижимаясь к холодной стене.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила она.

– Домой хочу… не могу тут больше, – всхлипывая, объяснила я.

– Ты что, плачешь? Господи всемогущий, Ливи, рассказывай, – предложила мама.

Могу ли я ей все рассказать, могу ли довериться?

– Я такая идиотка, мам. Такая идиотка, – по слогам произнесла я последнее слово.

– Деточка, мы прилетим через три дня, все будет хорошо. Что тебя так расстроило, что ты плачешь? Хью? – пыталась успокоить меня она.

– Не будет, больше никогда не будет хорошо, – шмыгнув носом, ответила я.

– Отец тебе все рассказал? – тихо спросила она.

– Да, – медленно ответила я. Соврала. Пусть лучше так.

– Я же просила его молчать, никогда об этом даже не заикаться. Оставить все в прошлом. Ты сказала Гранду об этом или Патриции? – выдала она. Я стерла слезы и нахмурилась.