Без правил

Меня словно парализует. Я просто стою и стою. Наверное, проходит минут двадцать или больше, как в дверь раздаётся звонок. Вздрагиваю, настолько неожиданным кажется этот звук сейчас.

— Златка, это я! — слышу голос Ларисы. — Открывай!

Дверь оказывается не заперта, и я просто проворачиваю защёлку. Лариса выглядит взмыленной и испуганной. Она бегло осматривает меня с головы до ног, а потом бросается на шею.

— Мать твою! — только и выдавливает. — Вторые сутки, Злата!

— Прости, — обнимаю подругу. Мне не за что просить прощения, но мне правда так жаль, что она переживала из-за меня. — Как ты узнала, где я?

— Следак этот твой позвонил, скинул адрес и сказал срочно забрать тебя. Что случилось вообще?

— По дороге расскажу. Что-то ещё говорил?

— Что вызовет завтра повесткой. И ты должна взять с собой то, что ему нужно.

* * *

Наверное, я поступаю эгоистично, потому что ставлю Ларису под серьёзный удар, рассказывая ей всё. Поначалу не хотела, но подруга сказала, что просто не отстанет, если я не расскажу ей, что случилось. Она единственный человек, которому я полностью доверяю.

Я рассказываю всё: и про обвинения Бахурина, и про флешку, и про то, что случилось в том жутком доме у Добролюбова. Лариса сначала слушает молча, а потом начинает плакать. Тихо так, без всхлипов и попыток меня обнять. Она просто слушает, заливаясь слезами, а потом отворачивается и закуривает.

— Бедная моя девочка, — говорит, когда берёт себя в руки, — как ты только с ума не сошла за эти сутки?

— Не с чего сходить, наверное, уже, — тру переносицу и наливаю себе ещё вина в бокал.

— Глупости. Хочешь мнение?

— Твоё — всегда.

— Следак, конечно, себе на уме, Злата, но он не из плохих парней, я думаю. И… только не психуй, — выставляет предупреждающе указательный палец в мою сторону, — думаю, он всё ещё к тебе неровно дышит. Не в смысле членом, а типа сердцем.

— Я и не думала психовать, — вздыхаю. — Вряд ли, Лара. Десять лет прошло. И даже если что-то очень глубоко в душе и осталось, он всё равно будет делать что должен. Такой вот он, понимаешь?

— Ох Златка, — Артёмова качает головой. — Ну не знаю… Если твой Глеб и правда в чём-то таком замешан, то это полный пиздец, я тебе скажу.

Полнейший, я бы сказала.

Следующим утром ко мне приезжает адвокат и с прискорбием сообщает, что из-за обвинений в торговле оружием и наркотиками, а также исходя из новых фактов по сокрытию налогов, на большинство нашего имущества наложен арест. Счета фирмы заморожены, сотрудники распущены в неоплачиваемые отпуска предварительно на две недели. Автопарк пассажирских автобусов оцеплен, а грузовой транспорт конфисковали для досмотра.

— Утром следователь Бахурин встречался с вашим мужем в СИЗО. Разговор был жёстким, — сообщает мне адвокат. — И ещё Глеб Петрович досадует, что не может связаться с вами. Очень переживает.

Переживал бы так, когда с Ритой в постели кувыркался.

— И ещё, — адвокат слегка покашливает в кулак, — Злата Владимировна, регулярные выплаты с арестом счетов прекратились. Глеб Петрович перевёл до конца сентября, а он уже и так заканчивается. Не поймите меня неправильно…

— Я понимаю. Свяжусь с вами в течение пары дней и тогда окончательно всё решим.

— Хорошо. Спасибо.

Я провожаю адвоката и поднимаюсь к себе. Открыть флешку я даже не пытаюсь — пустая трата времени. Но я должна использовать её правильно. Ведь а что если Бахурин сказал правду, и счёт действительно идёт на дни, могут пострадать люди.

На Глеба я сейчас крайне зла, конечно, но считать его невообразимым злом тоже не спешу. Это пока всё недоказанные подозрения — эти жуткие обвинения. А может, на этой флешке опровержение его вины. Вот так вот взять и поверить чужим словам тоже неправильно. Пусть Глеб мне и изменял, это не отменяет того факта, что за пять лет брака он даже голос на меня не повысил. Мы ведь действительно были друзьями, я не услышала ни одного даже намёка на разницу нашего положения до свадьбы.

Мы семья. Все семьи рано или поздно переживают сложности. И в трудные моменты должны друг друга поддерживать. И пока я сама не смогу убедиться, что мой муж виновен в том, что ему предъявляют, а не просто делают козлом отпущения, я буду держать оборону. Пусть не за него, пусть за семью в целом. Только теперь решать, как поступить, буду я сама.

На следующий день в обозначенное в повестке время я являюсь в следственный отдел Управления полиции. Меня пропускает дежурный, и я прохожу к уже знакомому кабинету. Стучусь и вхожу, не дождавшись разрешения.

Бахурин сидит за тем же столом, что и в первую нашу встречу тут, закопавшись в бумагах. Больше в кабинете никого нет.

— Добрый день, — холодно говорю. — С прошедшим.

— Добрый, — он поднимает глаза. — Спасибо. Вы сегодня без адвоката, Злата Владимировна?

— Ты удивлён? — отодвигаю стул у конференц-пристройки его стола и присаживаюсь. Поздоровались по-деловому и будет. — Это же ты дал приказ арестовать наши счета, так что с оплатой адвоката возникли проблемы.