Без правил

Учительница так говорила, хотя сама понимала, что не все. Но прошёл первый класс, половина второго, а мальчишку продолжали сначала отталкивать от себя, а потом и вовсе стали обижать.

Глеб приходил в школу и весь день молчал, даже на уроках его было не расшевелить. Он просто ждал, когда эти ужасные уроки закончатся.

Но ещё более ужасное ждало его дома. Отца посадили за разбой и ограбление как раз, когда пора было покупать портфель к первому классу. Не сказать, что Глеб безумно скучал, отец-то сильно его не баловал вниманием. Но еда в доме была, сладости тоже. Иногда приходили непонятные люди, и тогда мальчика просили тихо посидеть у себя в комнате.

И вот еды стало не хватать, а сладости и непонятные люди и вовсе пропали. Мать ходила угрюмая, перестала приходить к нему «полежать» перед сном со сказочкой, часто стала психовать и плакать.

А потом она привела его. Весь такой красивый, подтянутый, в тёмно-синем милицейском костюме и высокой фуражке с красной полосой и кокардой. Сказала, что теперь этот дядя будет жить с ними.

— А как же папа? — спросил тогда шестилетка Глеб.

— А что папа? Папа сам нас бросил, — отрезала мать и запретила говорить об отце.

Мужик этот, новый Глебов «папа» был милиционером. Уважаемым и обеспеченным человеком. Снова появились еда и конфеты в доме Глеба, мама стала улыбаться. Только длилось это совсем-совсем недолго. Это днём на работе новый «папа» был уважаемым милиционером, доблестным служителем закона, а дома он превращался в монстра. Пил, орал на «мелкого ублюдочного дебила с зэковской кровью», крыл матом мать. Иногда заталкивал её в спальню и продолжал там бить и кричать. Иногда Глеб слышал из-под своей кровати в спальне, что крики переходят в ритмичное постукивание и приглушённые стоны. Наверное, дядя Федя как-то наказывал маму, и у неё уже не было сил громко плакать.

Когда Глебу было двенадцать, а страна стала тонуть в беспределе и агонии, дядя Федя просчитался. Принял взятку, но, видимо, не поделился, и его накрыли. Просто уволили. Тот пришёл домой, в очередной раз напился и начал снова поносить Глеба и мать. И тогда Глеб не сдержался. Он ведь был уже почти мужчиной. Схватил бутылку со стола, когда «папаша» в очередной раз решил оттаскать мать за волосы, и проехался по лысине ненавистного отчима. Тот обернулся со зверским выражением лица, зашатался и рухнул под стол.

Тогда Глеб так и не понял, почему мать завопела на него не своим голосом, назвала так же неприятно «ублюдочным дебилом с зэковской кровью» и кинулась не сына благодарить, что избавил её от козла, а к тому самому козлу. Стала причитать «Федя-Феденька» и теребить того за плечо, пока тот вылуплял налитые кровью глаза и хрипел.

Глеб тогда ничего не понял. Он просто убежал из дома. И больше никогда не возвращался. Жил под мостом целый месяц, потому что было лето, а потом сел на автобус и уехал в Москву. Деньги на билет украл, конечно же.

А где украл раз, там и десять. И сто. Странно, но щупленький двенадцатилетний мальчишка выжил в Москве огненных девяностых. Выцарапался. Воровал, пока не попался более крупных ворам, те сдали его ещё более крупным, а те вдруг заметили, что парнишка далеко не так прост. Цепкий, целеустремлённый. И он одиночка. Никто не будет искать его, и ему самому не нужен никто. Озлобленный волчонок, а из такого можно вылепить нечто очень полезное.

И они вылепили. Только потом, через много лет, этот волчонок стал жрать их по одному. Кого-то заглатывал целиком, кого-то разрывал на куски. С ним пришлось считаться.

Времена менялись, а молодой волк стал на ноги крепко и основательно. Многого добился. Где-то оттёрся, в легальный бизнес сунулся, где-то надёжно прикрылся. Женщинами увлёкся, хотя долго ими пренебрегал. Не до них было. При том, что сам был очень недурен собой. Образованием занялся.

А потом понял, что все женщины — меркантильные суки. Им всем нужны его деньги и комфорт. Тачки, шмотки, шубы, побрякушки. За них они будут громко стонать и глубоко сосать. Вот прям на первом свидании.

Да какой там свидании…

А потом Глеб встретил Злату.

Молодая студентка пришла в поисках работы. Красивая, статная, но какая-то отстранённая что ли. Дембицкий почему-то засмотрелся на необычайно выразительный изгиб её верхней губы. Пухлой такой и свежей. И вдруг захотел увидеть эти губы на своём члене.

Но вдруг не смог сунуться с открытым предложением, как делал всегда. Что-то его тормознуло в ней, в самом взгляде. Какая-то особая стать, порода, если можно так назвать.

Глеб был сам собой удивлён, ему стало интересно. Он принял девушку на работу, со временем ещё и убедившись, что она не только не меркантильная шлюха, но ещё и умная, трудолюбивая, интересная и интеллигентная.

Нельзя сказать, что он влюбился до беспамятства. Но почему-то быстро понял, что хочет видеть такую женщину рядом с собой в жизни. Именно её.