Без правил

— Чашка кофе готовится пару минут, Злата. Я как раз закончу отчёт и всё тебе покажу. Не вредничай.

Поджав губы, я ухожу на кухню. С кофемашиной на кухне Бахурина я успела разобраться в прошлый раз, так что действительно трачу на это пару минут. Делаю только одну чашку. Себе. А потом возвращаюсь с ней в гостиную.

— Садись, — он кивает на приставленный рядом со своим стул.

Я опускаюсь на предложенное место, отодвигаю кофе и вся подбираюсь внутренне. Во-первых, мне придётся жить с тем, что я узнаю о Глебе, а во-вторых… Демид слишком близко. Настолько, что я слышу запах его геля для душа. Того самого, которым вымылась и сама.

— Смотри.

Бахурин чуть разворачивает ко мне ноутбук и включает видео, раскрывая его на весь экран. Качество не очень хорошее, но достаточное, чтобы узнать кого-то знакомого, если там этот человек есть.

И я узнаю. Бесспорно, на видео мой муж. Возле какой-то непонятной постройки стоят две фуры и микроавтобус. Глеб разговаривает с каким-то мужчиной, через несколько секунд к ним подходят ещё трое. Жмут друг другу руки, кивают. Пока ничего такого не происходит, но я понимаю, что задерживаю дыхание. Вряд ли бы Демид стал подсовывать мне что-то бездоказательное и глупое.

Бахурин ставит видео на паузу и растягивает кадр.

— Эта машина принадлежит вашей компании?

Я присматриваюсь, чуть склонившись к экрану. Фирма делала наклейки на кузовах для узнаваемости. Естественно, тут её нет, но я замечаю сзади возле левой фары пятно от снятой наклейки. Видно плохо, но по форме очень похоже на наш логотип. По номеру трудно что-то сказать, скорее всего он ненастоящий, да и наизусть же я весь автопарк «Дэ-транс» не помню.

— Не могу сказать точно, но вероятность есть. Только, Демид, на видео я пока ничего ужасного не вижу.

— А если так?

Он снова возвращает картинку в нормальный размер и запускает. На видео видно, что подходят ещё двое крупных мужчин, скорее всего охрана, если судить по чёрной форме, распахивают задние двери микроавтобуса и начинают выводить оттуда людей. Не просто выводить, а грубо выталкивать, сильно не церемонясь. Четверо или пятеро мужчин, несколько женщин, некоторые из женщин очень молодые. Всего человек двенадцать или пятнадцать. Один мужчина падает на колени, взмахнув руками, и тут же получает тумака от охранника, закрывает голову руками от ударов, пытаясь подняться на ноги.

Людей распределяют на две группы и заталкивают в грузовые отсеки фур. Мой муж и его собеседники стоят рядом, продолжая беседовать, удовлетворённо кивают, глядя на процесс распределения. Звука нет, о чём говорят непонятно.

Я смотрю на всё это и чувствую, как стынут глаза, потому что я даже моргнуть не могу. Всё стынет. Шок такой сильный, что голова начинает кружиться и пол уходит изпод ног. Я ведь до последнего не верила Бахурину. Даже уже соглашалась, что Глеб может быть замешан в нечистых делах, но чтобы в таком! Торговля людьми! Рабами! Господи…

Как ни крути, глаза мне не врут. Можно как-то подтасовать, не спорю, но на этом видео чётко видно, что люди тут не по доброй воле, отнюдь. И этот человек прикасался ко мне. Вёл милые беседы вечером в саду, дарил цвет. Да мы же с ним ребёнка планировали!

— Злата, скажи, ты узнаёшь кого-то из собеседников твоего мужа?

Я не отвечаю, отшатываюсь от стола и отхожу к окну, обхватив себя руками. С высоты десятого этажа кленовая аллея, одетая вся в золото, выглядит волшебно, но сейчас у меня рябит перед глазами так, что всё смазывается. Я стараюсь дышать глубоко, чтобы немного прийти в себя.

Бахурин даёт мне минуту, а потом тихо подходит сзади. Аккуратно кладёт ладони на плечи, проводит ими вверх и вниз. Отводит в сторону волосы и мягко целует в изгиб шеи, притягивает спиной к своей груди, но я веду плечами, выворачиваясь.

— Не надо, Демид.

Он замирает и опускает руки, но не отходит. Я слышу его дыхание совсем рядом.

— Ты любишь его? — спрашивает холодно.

Люблю ли я Глеба? Нет. И никогда не любила. Пыталась, он нравился мне, но понимала, что до любви этим чувствам ой как далеко. Сказать об этом вслух — значит расписаться в собственной слабости. Я выбрала удобного для себя человека, вот и всё. Но лгать я тоже не люблю.

— Любовь — это боль, Бахурин. А я боли больше не хотела, поэтому не искала любви.

— Тогда почему ты была с ним?

Откуда этот укор в голосе? По какому праву?

— А ты? — я разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. — Эта девушка — Наталья, ты любил её? Демид сжимает челюсти и на мгновение опускает глаза, а потом снова смотрит прямо в мои.

— Нет. Но я не собирался связывать с ней жизнь.

— А она об этом знала? — чувствую, как внутри разгорается огонь злости. — Или ты тоже просто молча ставил её на четвереньки и… Ледяное спокойствие Бахурина трескается. Он резко делает ко мне шаг и снова хватает за плечи, приблизив лицо к моему.

— Даже не смей сравнивать, Маркиза, — шипит в лицо, а в глазах снова пляшут эти искры. — Никого и никогда в моей жизни нельзя было сравнить с тобой! Я упираюсь ему ладонями в грудь, но чувствую, что силы мои на исходе. Будто вот-вот рухну прямо ему под ноги.