Без преград?

– Проспал, забыл задачу, поставленную Фатерляндом! Ежесекундная готовность к битве с главным врагом германской расы – островным карликом, самим существованием своей империи создающим угрозу потомкам богов. – Как могу рисую в голове носителя апокалиптические образы, явно рождаемые под влиянием моих детских страхов от картин Иеронима Босха.

И тут как нельзя лучше помогает эмоциональный заряд ушедшего сна – резкое перерождение сексуального напряжения в животный ужас перед символическим львом. Кто бы мог подумать, что так удачно сложатся архетипические мотивы!

– Проклятый коронованный британский лев, раскинувший свои лапы над жизненным пространством священного Рейха… Страна ждет восхода нового Зигфрида!

Образ былинного германского героя, попирающего ногой поверженного царя зверей, на фоне восходящего Солнца удается мне на отлично. Даже сам не знаю, из каких закромов памяти я его выудил.

Носитель начинает одержимо одеваться. Или Босх ухватил его за живое, или кровожадность льва так удачно сыграла мне на руку. Вот она – вечная сила изобразительного искусства! Глянув на секунду в небольшое зеркальцо – невыразительное лицо, довольно молодое, редкие усики, короткие рыжие волосы на голове, худощавый, в общем, ничего общего с прославленным Зигфридом – капитан-лейтенант Георг Кёниг быстро выходит из своей крошечной каюты, где кровать и платяной шкаф занимают все свободное пространство. Лодка в надводном положении скользит по океанской глади, как по льду – ни малейшей качки, ни даже ощущения самого движения. Словно стою у себя в квартире на твердом полу. Мое представление о подводных лодках, в основном сформированное фильмами об «атомачах», развеяно в прах. Нависающие сверху системы, узкие проходы, что в миниатюрной офицерской кают-компании, что сразу за переборкой – в кубрике экипажа – между шконками и висящими гамаками спящих рядовых. Повсюду какие-то ящики, коробки, допотопные приборы, вентили и краны. Сырость от постоянно скапливающегося конденсата на металле корпуса. Отвратительный коктейль из перемешанных запахов керосина, выхлопных газов, аккумуляторных батарей, лишь слегка разбавляемый свежим воздухом в надводном положении. Повсюду полумрак, нисколько не разгоняемый хилым светом немощных плафонов. В общем, сам Ад в наихудшем его проявлении. Проклятие!

Центральный пост встречает ошарашенными взглядами вахтенных. Они с удивлением взирают на командира – мой носитель материализуется совершенно неожиданно для борющейся со сном вахты. Кивнув озадаченным матросам, я по трапу поднимаюсь в рубку – мой совместный с вахтенным начальником боевой пост. И чтобы мое появление среди ночи на ходовом мостике не оказалось единственным сюрпризом для вахтенного офицера, бдящего службу на холодном ветру, кричу во внешний люк:

– Учебная тревога!

Скатившись по трапу и ошалело глянув на меня, он передает мою команду вахтенным центрального поста. Трель звонка моментально заполняет все пространство подводной лодки. Сонное царство мгновенно оживает. Крики, топот, глухие удары задраиваемых дверей и люков. Переговорные трубы заходятся кашлем докладов из центрального поста.

– Носовые торпедные аппараты к бою готовы!

– Машинное отделение готово!

– …

В ожидании окончания переклички, присаживаюсь на миниатюрную подставку для расчетов. И пока мой носитель внимательно прислушивается к невнятно булькающему переговорному устройству, я пытаюсь свыкнуться с окружающей обстановкой. Никогда бы не подумал, что подводный флот зарождался в такой жуткой тесноте, отвратительной духоте и вечном холоде. На ум приходит наиболее подходящее сравнение для этой консервной банки – заполненный холодильник небольшого провинциального морга. Как ни крути, морячков с подводной лодки от обитателей холодильника порою отделяет лишь одна крошечная ошибка. А там получите – привет от костлявой дамы… Косой.

– Штурману рассчитать курс – широта 41 градус 46 минут, долгота 50 градусов 14 минут. Машинам полный ход! – Направление в открытом океане ничем не лучше и не хуже любого другого, и при наведении не вызывает у моего визави внутреннего протеста.

Вахтенный начальник с удивлением смотрит на командира, но вот она немецкая педантичность – даже словом не обмолвился, исполняя команды. Ха! Что ж вы хотели – воспетый в веках немецкий Ordnung! Лодка, подстегиваемая неугомонными людишками, натужно ревет четырьмя керосиновыми двигателями и рвется, дрожа всем корпусом, вперед. Учебная тревога идет своим чередом.

– Старшим аварийных команд, провести тренировки по живучести!