Без семьи

– А как же быть с Капи? – спросил я у Акена.

– Капи останется с тобой.

Капи, как бы поняв наши слова, соскочил на землю и поклонился, прижав лапку к груди. Это сильно рассмешило всех детей, особенно Лизу, и, чтобы их позабавить, я хотел заставить Капи показать какой-нибудь из его фокусов. Но Капи меня не послушался. Прыгнув мне на колени, он сперва начал ласкаться, а затем потянул меня за рукав курточки.

– Капи требует, чтобы я пошёл с ним.

– Он хочет отвести тебя к твоему хозяину.

Полицейские, которые унесли Виталиса, сказали, что им нужно расспросить меня и что они придут днём, когда я отогреюсь и проснусь. Но мне не терпелось поскорее узнать всё о Виталиев. Быть может, он вовсе не умер, как предполагали?

Видя моё беспокойство и угадывая его причину, Акен сам свёл меня в полицейский участок. Там ко мне обратились с вопросами, на которые я стал отвечать только после того, как убедился, что Виталис умер. Относительно себя я сказал, что родителей у меня нет и что Виталис нанял меня у мужа моей кормилицы, заплатив ему какую-то сумму денег.

– А что ты будешь делать теперь? – спросил меня полицейский комиссар.

Здесь вмешался Акен:

– Я возьму его к себе в семью, если вы разрешите.

Комиссар не только охотно дал садовнику это разрешение, но ещё и поблагодарил его за доброе дело.

После этого полицейский комиссар предложил мне рассказать всё, что я знал о Виталиев. Мне это было довольно трудно: я ведь и сам почти ничего не знал о его прошлом. Единственным фактом, поразившим меня в своё время, было восхищение молодой дамы, вызванное пением Виталиса. Но тут мне вспомнились угрозы Гарафоли, и я подумал, что не следует раскрывать тайну Виталиса, если он сам скрывал её при жизни. Но разве легко ребёнку утаить что-нибудь от полицейского комиссара? Эти люди так ловко умеют допрашивать! Через пять минут комиссар заставил меня рассказать всё, что я пытался скрыть.

– Надо свести мальчика на улицу Де Лурсин, – приказал он полицейскому. – Вы подниметесь с ним наверх и подробно расспросите Гарафоли.

Мы пошли втроём: полицейский, Акен и я. Я сразу узнал дом и легко нашёл дверь на четвёртом этаже. Маттиа там не оказалось: по всей вероятности, он уже находился в больнице.

Увидев полицейского и меня, Гарафоли испугался и побледнел, но быстро успокоился, когда узнал, в чём дело.

– Значит, бедный старик умер? – спросил он.

– Вы его знали?

– Очень хорошо.

– Тогда расскажите всё, что вы о нём знаете.

– Его звали не Виталисом, а Карло Бальзани. Если бы вы жили в Италии лет тридцать пять – сорок тому назад, одно это имя сказало бы вам всё. Карло Бальзани был знаменитым певцом и пользовался огромным успехом. Он пел на всех европейских сценах: в Неаполе, Риме, Милане, Венеции, во Флоренции, в Лондоне и Париже. В один несчастный день артист потерял голос и не мог оставаться в театре. Однако надо было как-то жить. Он перепробовал несколько профессий, но ему не везло. Постепенно опускаясь всё ниже и ниже, он сделался дрессировщиком собак. Он очень гордился своим прошлым и скорее умер бы, чем допустил, чтобы люди узнали о том, что блестящий певец Карло Бальзани превратился в нищего Виталиса.

Вот какова была разгадка той тайны, которая так сильно интересовала меня!

Бедный Карло Бальзани – мой добрый, любимый, дорогой Виталис!

Глава XIX Я работаю садовником

Виталиса должны были хоронить завтра утром, и садовник Акен обещал взять меня на похороны. Но на следующий день, к моему большому огорчению, я не мог подняться с постели. Ночью у меня началась сильная лихорадка. Мне казалось, что у меня в груди огонь и что я так же болен, как Душка после ночи, проведённой на дереве.

За время моей болезни я понял и оценил всю доброту семьи Акенов, и в особенности самоотверженность Этьеннеты. Хотя бедные люди обычно не приглашают врача, но я был так сильно болен, что для меня сделали исключение. Врач нашёл у меня воспаление легких и заявил, что меня надо отправить в больницу.

Однако садовник на это не согласился.

– Раз мы взяли его в свою семью, – ответил он, – то мы и обязаны вы́ходить его.

Несмотря на многочисленные дела и заботы по хозяйству, Этьеннета ухаживала за мной с кротостью и умением настоящей сиделки, никогда не проявляя нетерпения и ни о чём не забывая. Если ей надо было куда-нибудь отлучиться, она оставляла вместо себя Лизу.

Несколько ночей пришлось неотлучно дежурить возле меня, так как мне было совсем плохо: я задыхался. Тогда мальчики по очереди сидели около моей постели.

Наконец наступило выздоровление. Но я поправлялся очень медленно, и только весной мне разрешили наконец выходить из дому. В полдень, когда солнце стояло высоко в небе, мы с Лизой выходили из дому и в сопровождении Капи шли гулять на берег реки. Весной трава здесь густая и свежая, на ее изумрудном ковре пестреют белые звёздочки маргариток, а в распускающейся листве деревьев порхают птички: дрозды, садовые славки, зяблики – и своим щебетанием говорят о том, что мы находимся в деревне, а не в городе.

В этот год была прекрасная тёплая весна, по крайней мере такой она мне запомнилась.