Без семьи

«Моя дорогая жена!

Я лежу в больнице и так болен, что едва ли встану. Будь у меня побольше сил, я написал бы тебе, как и почему я заболел, но так как я очень слаб, то скажу тебе лучше о самом главном. Если я умру, напиши в контору Грета и Галлея, которым поручено разыскивать Рене. Вот их адрес: Лондон, Грин-сквер, Линкольс-Ин. Напиши им, что только ты одна можешь указать им, где найти Рене, и постарайся получить от них побольше денег. Тогда тебе можно будет прожить без нужды до самой смерти. А узнать, где Рене, ты можешь у Аксена, бывшего садовника, который теперь сидит в долговой тюрьме Клиши, в Париже. Целую тебя в последний раз.

Барберен».

— В Лондон! — воскликнул Маттиа, как только я прочитал письмо.

Оно так взволновало меня, что в первую минуту я не мог сообразить, что такое говорит Маттиа, и с недоумением смотрел на него.

— Так как искать тебя поручили английской конторе, — продолжал он, — то, значит, твои родные — англичане. Если бы твои родители были французы, они, конечно, не поручили бы англичанам разыскивать тебя во Франции. Нам нужно ехать в Англию. У нас сейчас есть сорок три франка. Это даже больше, чем нам понадобится на дорогу в Лондон. В Булони мы сядем на пароход, который привезет нас туда. Это обойдется недорого.

— Едем, — сказал я.

Мы живо уложились, взвалили мешки на спину и, приготовившись в путь, сошли вниз.

Восемь дней шли мы из Парижа в Булонь, останавливаясь по дороге в больших городах и давая представления, чтобы увеличить наш капитал. Маттиа, который до того времени, как попал к Гарофоли, жил одно время в цирке, выучился от английских клоунов английскому языку и теперь старался научить меня хотя бы наиболее употребляемым английским словам.

Когда мы пришли в Булонь, у нас было тридцать два франка, то-есть гораздо больше того, сколько требовалось на проезд в Лондон. Мы забрались на пароход пораньше и устроились, насколько могли, удобнее, за грудой ящиков, защищавших нас от холодного северного ветра.

Здесь мы провели ночь, а на следующее утро увидали высокие белые утесы и стоявшие неподвижно суда. По обеим сторонам тянулись в даль заросшие берега, смутно видневшиеся сквозь туман. Мы были в устье Темзы.

Мало-помалу наш пароход уменьшил ход и остановился. Вместе с другими пассажирами мы сошли на берег.

— Ну, теперь пускай в ход свой английский язык, — сказал я. — Спрашивай дорогу в Грин-сквер.

Маттиа обратился к какому-то человеку с рыжей бородой и заговорил с ним. Мне казалось, что он слишком долго расспрашивает его, повторяя одни и те же слова, и что англичанину, по-видимому, очень трудно понять его. Наконец, Маттиа подошел ко мне.

— Чтобы попасть в Грин-сквер, — сказал он, — нужно итти прямо по набережной.

Темные и грязные улицы были загромождены телегами, ящиками и тюками, так что мы с трудом пробирались вперед. Я привязал Капи на веревку и держал его совсем близко от себя. Время от времени Маттиа останавливался и спрашивал у прохожих дорогу в Грин-сквер. Долго шли мы все прямо, а потом нам сказали, что нужно повернуть направо. Из длинной и широкой улицы мы попали в пустынные переулки, которые так перепутывались между собою, что нам казалось, будто мы кружимся на одном месте.

— Мы, должно быть, заблудились, — сказал я. Но Маттиа покачал головою. И, действительно, мы благополучно добрались до Грин-сквера и скоро остановились перед дверью конторы Грета и Галлея. Маттиа хотел позвонить, но я удержал его. Сердце колотилось у меня в груди, и я дрожал всем телом.

— Как ты побледнел, — сказал мне Маттиа. — Что с тобою?

Когда я немного оправился, он позвонил, и мы вошли.

Я был так взволнован, что не мог хорошенько рассмотреть, где мы очутились. Какие-то люди сидели за столами и писали при свете нескольких ламп. Маттиа обратился к одному из этих людей. Несколько раз повторил он по-английски слово «мальчик» и «Барберен». Имя «Барберен» произвело большой эффект. Все взглянули на нас, а писец, говоривший с Маттиа, отворил нам дверь в соседнюю комнату.

Здесь было множество бумаг и книг. Толстый старик в очках сидел за конторкой, а другой — в мантии и парике — говорил ему что-то, держа в руке синие мешки. Наш провожатый объяснил, кто мы, и старики оглядели нас с головы до ног.

— Который из вас жил у Барберена? — спросил по-французски старик в очках.

Я объяснил ему.

— А где же Барберен?

— Он умер.