Без семьи

Хотя Виталис учил меня петь, я никогда не слышал, как он поет по-настоящему. Вернее, он никогда не пел так, как пел в этот вечер. В то время я еще не понимал, что такое истинное искусство. Но помню, какое огромное впечатление произвело на меня его пение. Я забился в один из уголков сцены и плакал. Сквозь слезы я видел молодую даму, сидевшую в первом ряду, которая аплодировала изо всех сил. Я уже раньше заметил ее. С нею был мальчик, много аплодировавший Капи, - очевидно, ее сын, так как он очень походил на нее

После первого романса Капи снова начал сбор, и я с изумлением увидел, что дама ничего не положила в чашечку. Когда Виталис спел последнюю арию, она подозвала меня к себе:

- Я бы хотела поговорить с твоим хозяином. Меня немного удивило, что молодая дама хочет о чем-то говорить с Виталисом. Лучше бы она положила немного денег в чашечку. Но все же я передал ее просьбу Виталису. В это время Капи вернулся: второй сбор был еще меньше первого.

- Что нужно от меня этой даме? - спросил Виталис.

- Она хочет с вами поговорить.

- Мне не о чем с ней разговаривать.

- Она ничего не дала Капи - быть может, она теперь что-нибудь даст.

- Тогда Капи следует пойти к ней, а не мне. Но он все же пошел, взяв с собой Капи. Я последовал за ними.

Виталис холодно поклонился даме.

- Простите меня, что я вас побеспокоила, но я музыкантша, и этим объясняется, почему на меня так подействовал ваш большой талант.

Как! У Виталиса, уличного певца и дрессировщика животных, - большой талант? Я остолбенел от изумления.

- Какой может быть талант у такого старика, как я!

- Не думайте, что я говорю с вами из простого любопытства, - продолжала дама.

- А я готов удовлетворить ваше любопытство. Вас, конечно, удивило, что дрессировщик умеет петь.

- Я в восторге от вашего пения.

- Однако это очень просто объяснить. Я не всегда был тем, что я сейчас... В дни моей юности я был... да, я был слугой одного известного певца. Подражая ему как попугай, я затвердил несколько арий, которые мой хозяин при мне разучивал. Вот и все.

Дама ничего не ответила, но пристально посмотрела на Виталиса, который стоял перед ней со смущенным видом.

- До свидания, сударь, - сказала она, сделав ударение на слове "сударь", до свидания, и позвольте мне еще раз поблагодарить вас за то удовольствие, которое я получила.

Наклонившись к Капи, она положила в чашечку золотую монету.

Я думал, что Виталис проводит даму до выхода. но он этого не сделал, а когда она отошла, он вполголоса пробормотал несколько итальянских ругательств.

- Но ведь она положила Капи золотой! - воскликнул я.

Он хотел дать мне подзатыльник, но раздумал и опустил руку.

- Золотой, - произнес он, как бы очнувшись. - Ах. да, правда! Я совсем забыл о Душке, пойдем к нему.

Быстро собрав вещи, мы вернулись в гостиницу.

Я поспешно вбежал в комнату. Огонь не потух, но уже не горел ярким пламенем. Я зажег свечу и стал искать Душку, изумленный тем, что его не слышно.

Душка лежал под одеялом вытянувшись и, казалось, спал. Я наклонился и тихонько, чтобы не разбудить, взял его за лапку. Она была холодная.

В этот момент в комнату вошел Виталис Я обернулся к нему:

- Душка совсем холодный!

Виталис вместе со мной наклонился над Душкой - Увы! - воскликнул он. Душка умер. Этого следовало ожидать. Знаешь, Реми, я, вероятно, был неправ, взяв тебя от госпожи Миллиган. Можно подумать, что судьба наказывает меня. Зербино, Дольче. Сегодня Душка... И это еще не конец.

ГЛАВА XV. Я ПОПАДАЮ В ПАРИЖ.

Чтобы дойти до Парижа, нам нужно было проделать очень длинный путь по занесенным снегом дорогам, при холодном северном ветре, который дул нам прямо в лицо.

Как печальны были эти бесконечные переходы! Мы шли гуськом: Виталис впереди, я за ним, а Капи тащился сзади. Посиневшие от холода, с мокрыми ногами и пустым желудкам, мы часами не обменивались ни одним словом. Попадавшиеся навстречу люди останавливались и смотрели нам вслед. Им казалось непонятным, куда этот высокий старик ведет мальчика и собаку. Для меня это молчание было невыразимо тягостным, мне хотелось говорить, чтобы забыться. Но на все мои вопросы Виталис отвечал отрывисто и односложно, даже не поворачиваясь ко мне.

К счастью, Капи был более общительным, и не раз я чувствовал на своей руке его влажный и теплый язык. Точно он хотел мне сказать: "Это я, Капи, твой друг". Тогда я тихонько ласкал его, и, казалось, он был счастлив моим вниманием так же, как я - его ласками.

Окружающая нас природа тоже была печальна. Всюду расстилался белый снежный покров, солнце не показывалось, дни стояли серые, пасмурные. В поле и в деревнях царила тишина. Ни ржанья лошади, ни мычанья быков - одни только вороны, высоко забравшись на голые ветки, каркали от голода. В мороз люди сидят у печки или работают в закрытых помещениях - в хлеву и в амбарах