Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания

Не позиция, но она корреспондирует с настроем генерального секретаря. Развитие приняло собственную динамику. Встать поперек – не получится. Как извлечь из перемен плюсы? Объединение Германии не должно приблизить НАТО к нашим границам. Как лучше действовать для этого? Надо думать.

Заседание кризисного штаба кончилось на ноте – всем думать. Если судить по тому, что в почти полном составе он собирался еще – максимум два раза, с мыслями было небогато или их стеснялись выносить дальше «четырех глаз». Я не в состоянии рассказать вам, как и где вырабатывались директивы для Шеварднадзе, почему оставлялись без внимания соображения Министерства обороны и мои записки.

Свой взгляд на происходившее я в определенных выражениях излагал в беседах с представителями как ФРГ, так и ГДР, США, Англии и Франции, встречаясь с журналистами. Оправдан ли был мой подход или в свете последующих событий неверен? Не хочу никому навязывать оценок. Одно несомненно: я не вихлял.

Объединению – да, аншлюсу – нет. Социально-экономический статус будущей единой Германии определят сами немцы. Внешние, то есть военно-политические условия, сопутствующие объединению, призваны выработать совместно четыре державы и два германских государства, причем еще до слияния ФРГ и ГДР. Преобразовательные процессы в Германии должны протекать мирно, а все решения строиться на балансе интересов сторон. Использование силы в любой форме недопустимо, и немцам надлежит особо позаботиться о том, чтобы безопасности советских войск ничего не угрожало. Эти войска должны покинуть Германию как друзья.

Не всем нравилось? Далеко не всем. Кто-то принимал меня за «консерватора». Другие упрекали в «недостатке гибкости» или даже в правовом «догматизме». Кое-кто (из советских парламентариев) был готов объявить незаконным само наше присутствие в Германии. Подобные год-два спустя перевернутся в ниспровергателей Победы. 9 мая 1992 г. они потребовали отказаться от возложения венков к памятникам «сталинским фанатикам» и отмены дня не «их победы».

Наветы огорчали. Дезориентировало и озадачивало, что Горбачев в моем присутствии говорит или соглашается с одним, а министр иностранных дел делает нечто иное, и его не поправляют или поправляют так «щадяще», что Шеварднадзе принимает критику за поощрение. Два примера.

Идет согласование формулы переговоров. «Четыре + два» или «два + четыре»? Министру иностранных дел СССР дано «твердое» указание отстаивать первый вариант. Не потому только, что ответственность за «всю Германию» лежит на четырех державах и до последнего времени Федеративная Республика постоянно требовала подтверждения этой ответственности. Следовало учесть точку зрения Парижа и Лондона, которые не хотели превращаться в статистов. Но главное и основное – формула «четыре + два» правильнее расставляет приоритеты. На первом месте в германской проблеме безопасность Европы; достигается удовлетворительное решение по этому аспекту – не заставит себя ждать решение другого.

Э. А. Шеварднадзе возвращается со встречи министров шести государств. Гарцует, как джигит на белом коне, доволен и заряжает всех новыми надеждами. А. С. Черняев готовит заявление для прессы от имени президента. Оно содержит пассаж о принципиальном значении того, что переговоры будут вестись по формуле «четыре + два». На всякий случай помощник президента звонит министру и зачитывает ему свой проект. Тот отзывается одобрительно, но просит внести одно «уточнение»: министры остановились на формуле «два + четыре».

А. С. Черняев разговаривал со мной сразу после собеседования с руководителем дипломатического ведомства.

– Возмутительно. Михаил Сергеевич специально обращал его внимание, что для нас приемлема только формула «четыре + два». В телеграммах со встречи и по прибытии ни намеком не проговорился, что нарушил директиву. Представьте, я не позвонил бы в МИД, и заявление вышло в первоначальной редакции! Интуиция подсказала – перепроверься. Спросил, как же так? Хотите знать, что Шеварднадзе ответил? «Геншер очень просил, а Геншер хороший человек».

Сошло раз. Сойдет и второй. Ни с кем не согласовывая, по крайней мере президент не признавал, что с ним обговаривалось, Э. А. Шеварднадзе рассекает сиамских близнецов – внешние и внутренние аспекты объединения. Внутренние условия могут быть отрегулированы, а само объединение – стартовать независимо и до того, как удастся договориться по внешним аспектам.

Формула «два + четыре» вступила в действие. Советская сторона ставилась в безвыходное положение. Если мы вздумаем настаивать на чем-то, что Бонн или три державы не приемлют, то не будет «окончательного мирного урегулирования», по крайней мере с нашим участием.

Не это ли держал на уме М. С. Горбачев, когда кончал долгий телефонный разговор со мной в ночь перед решающими переговорами с канцлером Г. Колем на Северном Кавказе словами «боюсь, что поезд уже ушел»?

До отправления поезда, однако, коротко о встрече с президентом США Дж. Бушем, об обсуждении на ней германской проблемы.