Без суда и следствия

– Все знаю, все читал. Из показаний вашего супруга мы сделаем конфетку! Во-первых, докажем, что звонок в галерею был, во-вторых, добьемся свидания. В общем, дело пойдет. А на процессе – представляете, камеры, журналисты, толпа, все кричат, а вы – как королева…

Он нес полный бред, размахивал руками, горячо жестикулировал, смахнул с журнального столика несколько книг, но даже не заметил и внес в затхлую атмосферу моей квартиры огромный заряд бронебойной энергии! А я была слишком измучена, чтобы возражать. Это был единственный человек за несколько жутких дней, точно знающий, что предпринять, с кем поговорить – короче, точно знающий, что и как следует делать. Мне показалось легче легкого переложить часть моего непомерного горя на профессиональные адвокатские плечи. Он в две минуты выбил мое согласие на ведение дела Андрея. Заставил подписать соглашение. Я подписала, почти не глядя. Я была слишком измучена и ослеплена собственным горем, чтобы пристально вчитаться в дерзкий смысл написанных там слов… Я не видела, что по этому соглашению набегали чудовищные проценты в оплате… Только потом, после суда, после всего, я поняла, как нелепо и юридически безграмотно, но хитро и ловко была составлена эту бумага, созданная затем, чтобы обманывать таких дур, как я… Впрочем, это случилось потом, а пока Юлька отправилась на кухню варить кофе, мы уселись в гостиной, где я стала вводить своего новоиспеченного адвоката в курс дела. Надо отдать ему должное: слушал он меня очень внимательно, все понимал с полуслова и быстро вникал в суть.

– Будем бить на аффект! Будем делать все, чтобы скостить срок…

Он делал вид, что знает подробности дела Андрея лучше меня. И эти лживые, в общем-то, глупые слова смогли меня успокоить…

А через час, оставив в квартире Юльку и научив, как отбиваться от журналистов, мы поехали к Ивицыну. Я взяла свою машину, Роберт сидел рядом и излагал свою теорию защиты:

– Прежде всего мы докажем, что ваш муж вышел не в начале двенадцатого, а чуть позже. Ну приблизительно в 11.20. Потом будем ждать результатов экспертизы. Короче, не сомневайтесь, скоро ваш благоверный будет на свободе.

Я пропускала его слова мимо ушей. Потерянные в пространстве… Это выражение сохранилось в моей памяти еще с институтских лет. Эти слова обозначали полную отрешенность от реального мира. Я чувствовала себя потерянной в пространстве, словно была выброшена на необитаемый остров и пыталась докричаться до человечества сквозь непробиваемую стену, за которой никого не было.

Это случилось прошлой ночью. Я сидела одна в неосвещенной пустой квартире, и было так одиноко и дико, и тогда, потеряв человеческий облик, я вдруг завыла истерически, по-бабьи. Наверное, страшное со стороны зрелище. Я сидела на полу одна, вцепившись в волосы и выла с надрывом, чтобы хоть кто-то – неважно кто – просто вошел в эту комнату… Но никто не входил. Никто и не мог прийти. Пустота, отражаясь от стен, впивалась в мою душу, и мне хотелось увидеть в проеме распахнутых дверей силуэт Андрея – но только в дверях никого не было… И сейчас, за рулем машины, я ощущала ту же пустоту и одиночество, я хотела кричать и выть, только приходилось соблюдать общепринятые нормы, а рядом сидел совершенно посторонний человек, излагая высоким фальцетом безумную чушь. Я терпела его потому, что, кроме него, никого не было. Затормозив у входа в здание РОВД, я обернулась к Роберту и резко сказала:

– Послушайте! В первую очередь добейтесь свидания с мужем, а теории будете излагать потом…

Мне показалось, что Ивицын был знаком с Робертом. Даже не знаю, почему так показалось. Ивицын сказал, что ему нужно задать мне несколько вопросов.

– Надеюсь, вы не будете нарушать права моей клиентки? – сказал Роберт.

Ивицын от него отмахнулся.

– В котором часу 28 июля ушел ваш муж? Я имею в виду вечер 28 июля.

– Не помню.

– Послушайте, этим вы никак ему не поможете.

– Я действительно не помню.

– Но он уходил?

– Кажется. Меня не было дома, я была в студии.

– Когда вы вернулись, он был дома?

– Не помню.

– Что было в руках вашего мужа, когда он уходил?

– Я не видела, как он уходил.

– Вы хотите составить супругу компанию?

– Эй, без запугивания! Моя клиентка действительно ничего не помнит, – сказал Роберт.

– Что было в его руках?

– Ничего.

– Вы ведете себя просто глупо.

– Я не буду давать показания, потому что я ничего не помню. А вы докажите, что я лгу!

– Впрочем, ваши показания не очень нужны. Вот, читайте.

Мы с Робертом склонились над листками бумаги.

«ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА АНДРЕЯ КАЮНОВА.

Портфель с инструментами подбросили в галерею. Инструменты мне не принадлежали. Я никогда не видел их раньше. По случайности я захватил их домой.

ВОПРОС СЛЕДОВАТЕЛЯ. Вы утверждаете, что никогда прежде не видели этих инструментов?

ОТВЕТ КАЮНОВА. Да, утверждаю. Они мне не принадлежат.

ВОПРОС СЛЕДОВАТЕЛЯ. Но на инструментах обнаружены ваши отпечатки пальцев. Как вы это объясните?

ОТВЕТ КАЮНОВА. Это естественно – я же брал их в руки, чтобы рассмотреть.

ВОПРОС СЛЕДОВАТЕЛЯ. Но ваши отпечатки были единственными.