Без тебя ненавижу (СИ)

– Почему ты не злишься, я же…

– Потому что здесь не остается места для лжи, прислушайся к себе, ты поймешь. Я просто все знаю, Драко, от и до… и теперь…

У него волосы пахнут свежей травой, примятой на солнце, а еще той невыносимой полировкой для метел и немного – дождем.

– Как думаешь, дождь здесь будет? – и после паузы, волнуясь, тревожно. – Ты хочешь вернуться? Хотел бы?

– Туда, где тебе снова придется выбирать? Как и мне? Туда, где мне пришлось из окна… чтобы как-то заглушить… чтобы эта дыра в груди затянулась. Зачем мне, Драко, назад?

“Зачем мне назад, если рядом – все, что мне нужно. Весь мир”

“Я без тебя совсем не могу, понимаешь?”

========== Часть 42. ==========

Комментарий к Часть 42.

https://vk.com/doc4586352_455552908?hash=1e549e692cf412d2ac&dl=44ed1873b25e4de223

— Это твое дурацкое магловское пристрастие, Поттер. Не понимаю, почему я должен терпеть даже сейчас? Нас найти могут в любую минуту, а мы тут… что мы делаем, кстати?

Драко сегодня очень ворчливый. Наверное, это все снег, что сыплет за стенами их квартиры, укрывая магловскую улочку толстым пушистым ковром. Там так холодно, что и носа наружу не высунуть в их волшебных мантиях на рыбьем меху. Ладно, малфоевская подбита мехом, кажется, горностая — невелика разница, если и пар, вылетающий изо рта, в мгновение льдинками замерзает. Согревающие чары сейчас ой как пригодились бы, да вот только колдовать им сейчас — все равно, что махать палочкой перед носом хвостороги в гнезде, как на четвертом курсе во время Кубка. Но тогда хоть оставался шанс уцелеть…

— Мы Рождество отмечаем. Помнишь, праздник такой? Перед ним в Хогвартсе еще Святочный бал во время турнира проходил, помнишь? А еще к этому дню в гостиных факультетов наряжают огромные ели, под которыми утром каждый студент находит подарки… Мадам Розмерта в “Трех метлах” варит глинтвейн и обязательно кладет в стаканчик дольку апельсина, а еще печет имбирные пряники. В “Кабаньей голове” варят грог, правда, вместо рома используют огневиски…

Драко фыркает не то возмущенно, не то с какой-то обидой и прячет вечно мерзнущий нос в воротник рубашки героя. Он все еще колючий и едкий — его слизеринский хорек, любит показывать зубы и даже цапнуть как следует может. Вот только теперь Поттер точно знает, что этот хорек — лишь для него. Как бы не пыжился, не выпендривался и не задирал свой холодный аристократический нос.

— Это же самый главный праздник в году. Знаешь, я даже когда жил у Дурслей, ждал Рождества, как настоящего чуда. В эту ночь какое-то чувство особенное накрывает. И веришь, на самом деле веришь, что магия существует…

— Она и существует, дубина. Ты сам — волшебник, забыл? Или опять с этой лестницы своей раскладной навернулся и приложился башкой так, что все мысли — долой? Знаешь, Поттер, она у тебя хоть и пустая, но все же не непробиваемая… поберегся б…

Брюзжит, поджимая губы, а руки точно живут своей жизнью, уже ощупывают героя тревожно на предмет повреждений, крутит его так и сяк, убедиться хочет, что жив и здоров. Невредим.

Его Гарри.

Не Гарри Поттер — национальный герой и легенда, спасший магический мир. Просто Гарри, у которого заусенцы на пальцах и дурацкая привычка грызть кончик пера, от которой Малфой пока не отчаялся его отучить. Гарри, который кофе пьет только со сливками и терпеть не может липовый мед. Гарри, который, оказывается, печет самые вкусные в Англии /а, может, и в мире/ блинчики с вишневым сиропом, но так и не научился готовить ни одного путного зелья, как ни бился с ним Снейп… безнадежно. Гарри, который вовсе не состоит из легендарного шрама, зеленых глаз, лохматых волос и победы над Волдемортом.

Он — Гарри, который может дрыхнуть до полудня или подскочить до рассвета и долго сидеть на подоконнике. Обхватить колени, глядя, как небо постепенно светлеет на востоке, расцвечиваясь позолотой, будто по волшебству. Думать о чем-то так сосредоточенно, что Драко каждый раз подбирается незамеченным и долго смотрит, как первые лучики солнца путаются в черных ресницах, как прыгают на нос, дразня и тормоша, прогоняя непонятную тревогу, топя оцепенение, словно пригоршни снега в теплых ладонях…

— Ты не понял, это всего лишь… образ такой. Волшебство как аллегория, как выражение чего-то невозможного… невозможно-прекрасного, недостижимого, как та вон звезда. Видишь, за ветками? Яркая, точно кто-то люмос зажег.

— Сам ты звезда. Это просто свет отражается от стекла. Снег же валит, будто там где-то вверху твой Хагрид засел и со скуки распотрошил пару школьных совятен… или подушки решил просушить… Хм… говоришь, алерго… тьфу же ты, пропасть. Мандрагоры новорожденные приятней орут… язык скорее сломаешь словечками этими магловскими. Поттер, просто заруби на своем грифиндорском носу: невозможно-прекрасный у тебя — это я.