Без тени над горизонтом

– Да ничего я не путаю. Не знаю, как там произошло, но старшая сестра, то есть мать этой самой Ангелины оказалась в детском доме. Откуда её очень быстро удочерила одна семья из Америки. Кажется, потом они переехали в Исландию, где девочка выросла, вышла замуж и родила дочку Ангелину.

– Вы уверенны в том, что это правда?

– Абсолютно. Они даже сделали тест ДНК. Я сначала его ревновала, думала они любовники. А они оказались братом и сестрой.

– Как такое могло произойти? Не понимаю.

– Что тут непонятного. Они действительно даже чем-то похожи.

– Я не об этом.

Сыщик возбужденно вышагивал по кабинету. Такое даже в голову не могло прийти. Родственники. Теперь многое становилось понятным. Мария Гроховская прервала его размышления.

– Но как можно было догадаться, без всяких на, то оснований, что именно этот человек твой брат?

–Если верить очевидцам Ангелина Волошина обладала экстрасенсорными способностями.

– Чепуха. Врут ваши очевидцы. Ничем она не обладала.

– Откуда такая осведомленность?

– Оттуда. Если бы она действительно, хоть чем-то там обладала, разве повелась бы, как глупая курица? Спасатели душ, себя бы спасли сначала. Я позвонила Виктору и попросила его приехать, как можно скорее. Сказала, что не могу находиться в доме, что слышу голос умершей бабушки, которая меня зовет, что нет сил уже терпеть и очень боюсь с собой что-нибудь сделать.

– Он поверил?

– Представьте себе, притащил мне эту ясновидящую через тридцать минут. Я едва успела приготовиться к представлению. Набросала всякого хлама у входа, вылила бутылку кетчупа на порог и приготовила электрошокер. Она, правда, начала сопротивляться, маленькая такая, а жилистая. Пришлось треснуть по голове. По вполне себе обыкновенной голове без всяких там ясных мыслей.

– А Виктор?

– А что Виктор. Он остался лежать в доме, пока я, ну в общем дальше вы всё уже знаете.

– А Ксению вы за что?

– Да за всё! Не надо было такой распрекрасной на землю торопиться. Я вам вот что скажу, легко быть такой блаженной, когда всё можешь купить.

– Вы действительно так думаете? А в прочем это уже не важно. Не стало хорошего человека, который искренне вас любил как сестру. Маша, очнитесь! В вашем жалком существовании был светлый, замечательный единственный человек…вы осознаёте, что вы сделали? Чего вы себя лишили? Вам и страшный суд без надобности. У вас ад уже начался, здесь, внутри, на земле. Во что вы превратили свою жизнь?

Она сидела, плотно прижав ладони к ушам. Ей было всё равно. Пусть говорит всё, что угодно. Она не будет больше слушать. Степан Кузьмич подошел совсем близко, понимая, что говорит в пустоту. Она оторвала руки, сжав в кулаки, угрожая неизбежности. Темные, как вишня глаза поглощали своей темнотой зрачки, превращаясь в бездну.

На мгновение она увидела его, человека, зовущего её из неоткуда, а потом, оттолкнув, что есть силы, закричала: «Это моя жизнь! Слышите моя! И не копайтесь в ней! Убирайтесь со своими кислыми домыслами. Да мне может дышать стало легче! Слышите вы, дышать легче, как её не стало!».

Хватая воздух открытым ртом она, вздрагивая всем телом, покачнулась на стуле. Степан Кузьмич хотел подхватить её за плечи, но взяв себя в руки, она отстранилась от него и еле слышно, одними губами произнесла: «Я может быть, всю свою жизнь именно об этом…мечтала, что убью её такую распрекрасную, а потом приду к отцу и скажу: «Ну, что, папочка?».

Эта фраза превратила её лицо в гримасу незаслуженно обиженного ребенка. На глазах из глубин горечью палящего детства проступали слезы. Они, стекая по щекам, мешали ей говорить: «Теперь, папочка, всё по-другому. Теперь у тебя осталась только я, только я…твоя нелюбимая дочка»

Мария – Марианна

Перед тем как мстить, вырой две могилы.

Конфуций

– Вот вы где?

Степан Кузьмич от такой постановки вопроса, даже ему не удивился. Где ж ему ещё быть как не в своем кабинете? Следователь Кошкин его ласково называл кельюшкой, за его нестандартные размеры. В который, не смотря на эти квадратные обстоятельства, бесконечно пытались пробраться и задержаться многочисленные посетители, привлекаемые не только деловыми маршрутами, а иногда и попросту благородным запахом натурального кофе.

Тридцать первое декабря президент страны признал и обозначил нерабочим днем, но на Степана Кузьмича и его коллег это признание, как и многое другое благо свыше не распространялось. Так-то оно так, но находясь на работе в этот праздничный вечер, он убрал документы со стола, отправил перекидной календарь уже уходящего года в архив, и с чувством человека, преодолевшего полосу под названием «Финиш», заварил себе кофе.

Открывая истину и вычисляя преступника, одним лишь ему известным и свойственным путем, сталкиваясь с человеческими страстями и пороками, он, не выгорая профессионально за долгие годы работы, отказывался понимать причины и обстоятельства, превращающие человека созданного по подобию творца в ожесточенного душой преступника.