Без тормозов

— Ты за все отвечаешь, — бросил режиссер, потеряв всякий интерес к дальнейшим переговорам, и спокойно удалился под благодатную тень навеса, где его ждало именное кресло и переносной вентилятор.

— Как всегда! — радостно отозвался Вилин. — Ну так что, Петрович? Когда можно технику подогнать? Завтра нормально? А то у нас со временем туго — все по минутам расписано. Кино, сам понимаешь!

Механик молча кивнул головой, соглашаясь сразу со всем сказанным.

— Вот и славно. — Ассистент режиссера пометил что-то в своем ежедневнике и обратился к Громову, который втихую перемигивался со стоявшей неподалеку Аленкой. — А ты, Виктор, запомни одну вещь: в кино каждый должен заниматься своим делом. Иначе никакого толка не будет. Ведь ты же у нас каскадер, а не механик, так? Вот и пусть мотоциклом займется Петрович, у него это лучше получится, согласен? Все, давай. Пока свободен.

— Как скажешь. — Виктор поначалу собирался расстроиться, но потом, глядя на подкравшуюся к нему «медсестру», быстро передумал. Ведь отдавая «Zuendapp» в руки Петровича, он мог не только не беспокоиться о его дальнейшей судьбе, но и получал в свое распоряжение еще один свободный вечер. Тот, который собирался потратить на ремонт. Это занятие было интересным, но можно было найти и еще более увлекательное времяпрепровождение. И он, обнимая свою Аленушку, уже точно знал, что он будет делать в выдавшийся перерыв и с кем. Словно угадав его мысли, девушка плотнее прижалась к нему всем телом:

— Все-таки Вилин молодец, — шепнула она Виктору. — Мне достанется больше твоего внимания.

— Угу. — Вдохнув запах ее волос, Гром уже не мог думать ни о чем другом.

— Вот только редко с ним такое, — продолжала Алена. — «Каждый должен заниматься своим делом!» Ага, как же! Интересно, что это здесь Волынская делает? Роль у нее в фильме была маленькая, на десять секунд, и ту уже давно сняли. А командировку ей на весь срок выписали. В отдельном номере живет.

— Она смазливая… — неосторожно обронил Виктор, любуясь отражением неба в девичьих глазах.

— Что-о? — Подруга уперлась ему в грудь обеими руками и отпрянула назад. — И ты туда же? Ну, знаешь…

— Прости, я сказал глупость. По сравнению с тобой — она мышь полевая, причем после долгой и изнурительной болезни. А ты что, меня ревнуешь, что ли?

— Вот еще! А она тебе правда нравится?

— Нет, конечно, — Громов смастерил честную физиономию. — Ни капли. И я ей тоже.

— А вот это вопрос спорный. Она хоть и «смазливая», как ты выразился, но подержанная. Я бы на месте Вилина уже давно бы взбесилась: вроде как с ним приехала, а каждый вечер возле режиссера крутится.

— Выдумываешь. — Виктор обнял ее за плечи.

— Да что ты говоришь! — Алена сморщила носик. — Просто я, в отличие от вас, мужчин, вижу что-то еще, кроме ее накладных ресниц и тощей задницы, кстати, не такой уж и идеальной…

Глава 6

— Простите, нельзя ли здесь установить камеру? — Оператор частного немецкого телеканала вопросительно указал на резной журнальный столик, украшавший ближний угол шикарно обставленного кабинета.

Занимавший главенствующее кресло импозантный мужчина с идеально ухоженным, но несколько бледным лицом, ответил на отличном немецком:

— Да, конечно, сейчас мой секретарь уберет оттуда все лишнее.

А затем, не вставая с места, нажал на кнопку внутренней связи и уже по-русски вызвал свою помощницу:

— Людмила Александровна, зайдите ко мне на секунду.

Фигуристая блондинка в брючном костюме появилась незамедлительно.

— Помогите, пожалуйста, нашим гостям из Германии разместить свою аппаратуру, — требовательно попросил он. — И приготовьте всем кофе.

— Да, конечно, Анатолий Львович, — ответила девица, грациозно обходя дубовый полированный стол, за которым чинно усаживались зарубежные киноведы и журналисты. С трудом взяв в охапку солидную стопку журналов «Кинокадр», «Российское кино» и еще несколько иностранных, секретарь мило улыбнулась оператору и выскользнула из просторной комнаты, стены которой были увешаны портретами знаменитых актеров, грамотами и призами кинофестивалей.

Едва стала возможной видеосъемка, журналисты принялись за свое любимое дело — «допрос с пристрастием» видного российского чиновника, ведающего делами кино. К чести последнего, господин Рылонин отвечал не только красиво, пространно, но и по существу, что было особенно ценно, так как общение происходило на языке Шиллера и Гете.

— …Насколько велик бюджет фильма и каковы вложения обеих сторон в его производство?

— К сожалению, пока я не вправе озвучивать эту информацию — коммерческая тайна, вы должны понимать. Чуть позже любой желающий сможет ознакомиться с этими данными, все финансовые отчеты будут доступны целиком и полностью. Сегодня я могу сказать лишь одно: проект грандиозный по своему замыслу и соответственно весьма и весьма дорогой. Основные денежные вливания производятся германской стороной в соответствии с ранее составленными договоренностями…

— …Скажите, почему для совместного российско-германского проекта была выбрана именно тема Второй мировой войны?