(Без)условная любовь

— Заткнись. Просто заткнись…

Катя ответила, снова к окну отворачиваясь. Сейчас представить не могла, как умудрилась когда-то в него влюбиться. В семнадцать нежного такого, правильного, а теперь… язвительного, колючего, острого…

— Я не буду тебя сторожить, Самойлова. Поняла меня?

— А я тебя и не просила!

Только долго в молчанку играть не смогли. Андрея распирало, Катю тоже. Вдвоем, в замкнутом пространстве, после того, как трухнули знатно оба. В первую очередь — друг за друга.

— Лучше бы спасибо сказала, гордая…

Катя оглянулась, не зная даже, чего больше хочет сейчас — расплакаться или в лицо его вцепиться.

Да, гордая. А он что, не такой? Тоже ведь…

— Не смей меня женой звать. Еще разнесут по людям…

— А тебе что, противно? Или Питер не поймет? — имя ее вроде как жениха Андрей откровенно выплюнул. Его все мужики бесили, которые вокруг нее вертятся. Беда в том, что четыре года прошло, а они все те же. Разумовский и Питер. Питер и Разумовский. И он… Какого-то хрена.

— А Питер тут при чем вообще? Тебе тоже по голове досталось что ли? Или это остаточное? С детства еще? Когда драться предпочитал по любому поводу?

— Ты — мой единственный повод…

Бросил, глянув яростно, а у нее… дыхание перехватило. Господи…

— Я домой хочу… — Катя обхватила себя руками, отчего-то почувствовав вдруг маленькой и беззащитной, а еще ранимой до крайности… как бы не расплакаться… Прошептала почти, уже без ярости и гнева, как просьбу, очень надеясь, что Андрей послушается, но он был бы не Веселовым, если бы не…

Проехал еще сотню метров, свернул в карман, аварийку включил, ремень отстегнул, к ней повернулся… Лицо руками зафиксировал, заговорил, вроде и спокойно, но жестко как-то.

— Самойлова. Слушай меня внимательно. Я не планировал в твою жизнь лезть. Ты сама уехала тогда, за двоих все решив. Но как-то так случается, что мои планы идут лесом, потому что ты везде! Черт тебя дери! Везде! Вот тут — на нее глянул, — вот тут, — пальцем по виску постучал, — вот тут, — на грудь указал. — И я не знаю, как от этого избавиться. Как от тебя избавиться…

Потянулся к ней, почти губ коснулся — она не дала — увернулась, шепнула…

— Я не целуюсь с малолетками, Веселов…

Сказала, и тут же язык прикусить захотелось, но просто… Что она решила-то? Что? Он ведь не просил остаться… Ни разу не просил. А потом понятно стало, почему. Зачем ее останавливать, если Филимонова все же завоевана?

Андрей хмыкнул, уткнулся лбом в ее плечо… голое, как на зло… По девичьим рукам мурашки пошли, а по щекам — пятна красные…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какая ж ты дура, Кать… Какая дура…

Тоже прошептал, потом от нее оторвался, защелкнул ремень безопасности, рванул в сторону дома.

Доехали молча и быстро.

Катя выскочила, как только выпала такая возможность. Собиралась уйти, и слова больше не сказав, но Андрей оказался проворней. Поймал, когда она машину обходила, к теплому капоту прижал слегка, лбом лба коснулся…

— Ты его не спасешь, Кать. Его никто уже не спасет, если он сам не захочет.

— Я знаю.

— Не рви себе душу из-за мусора человеческого, даже если он когда-то был для тебя дорог…

— Не был, просто… жалко…

— Захочет — выберется.

— Ты прав…

Катя высвободилась, его руки с себя сняла, пошла в сторону парадного. Надеялась, что Андрей выдержит паузу и следом не рванет. Очень надеялась. Потому что дальше — лифт. Слишком тесный, слишком близко… И про «не целуюсь с малолетками» уже не прокатит, просто с губ не сорвется…

Ей повезло. Андрей остался на улице, Самойлова же успела зайти в квартиру, снова стянуть с ног туфли, в зеркало на себя посмотреть… Красотка… Бледная и в пятнышко…

Застыла, когда услышала звук дверного звонка… Снова Веселов. Стоял, крутил нетерпеливо ключ в руке, ждал…

И Катя прекрасно понимала — вот не надо открывать. Точно не надо, но… три щелчка и дверь нараспашку.

Он залетел в квартиру, стоило Кате открыть. Залетел в совершенно прямом, прямее некуда, смысле.

Самойлова не успела не то, что отойти — и шаг в сторону сделать, как была зафиксирована — руки на талии легли, как влитые, Андрей в три шага прихожую пересек, у Кати же выбора не было… В голове одна мольба: лишь бы не споткнуться. Слава богу, удалось…

Катя почувствовала спиной стену, выдохнула… А надо было вдыхать, потому что Веселов… Совершенно бесцеремонно, абсолютно бесстыже, не заботясь о ее желании и вообще мыслях на свой счет… взял и поцеловал. Больно и так отчаянно, как никогда. Впервые за четыре года.

Пока она пыталась пропищать что-то невнятное, он все сильней целовал, губы раскрыл, руками от талии вверх поднялся… под кофтой… до дрожи… И как же хорошо ощущалось, что не от скуки делает это, что сам… Горит… Но и минуты не прошло, как он оторвался, руки убрал, губы, ее одежду оправил, свою, прокашлялся…

— Екатерина Марковна, прошу прощения, удаляюсь.

И пока девушка ртом воздух хватала, не в состоянии и слово вымолвить, развернулся, таким же размашистым, как минуту тому, шагом преодолел коридор, у стеллажа остановился.

— Кот уходит со мной. В качестве компенсации за ущерб…