Без Веры

Я, хоть и знал ее наизусть, все равно еще раз пробежал глазами маляву и грустно улыбнулся, представив, с какими кривыми ухмылками будут кум и компания читать мою писанину, если она, не дай Бог, попадет в их грязные лапы.

«И кого в этом случае, получается, подставляю? – прикидывал я. – Самого себя? Естественно! Но ведь сам сознательно иду на такой риск, и ничего другого мне в той ситуации, в какой оказался, не остается. Приходится мириться с реальной действительностью. Надеяться на то, что не подведут ни Кристина, ни Савва, ни кто там еще будет участвовать в эстафете с малявой.

А какие их могут ждать неприятности, если менты перехватят записку?

Скажем, Кристину?

Да что ей будет?! Отшлепает дядюшка?! Лишит на пару недель бананов и ананасов?! И только! Не более! За Крис можно не беспокоиться.

Так же, как и за Костю Араба.

Благо, в своей цидуле я ни разу не упоминаю ни его имени, ни его погоняла. Даже если кум и решит позадавать ему какие-нибудь вопросы, что маловероятно, то положенец отмажется очень легко: мол, ничего не знаю, ни от кого писем не жду, ни за каких Костоправов подписываться не собираюсь.

Проблемы могут возникнуть разве что у Саввы или у того расконвоированного, который попробует пронести маляву внутрь запретки. Но зеки или вольняшки, что имеют какое-то отношение к зоне, не такие уж и лохи, чтобы позволить спалить себя на КПП на подобной элементарщине.

Так что получается, никого я этой малявой не подведу. Кроме себя самого. Но с этим уж ничего не поделаешь».

Я сокрушенно вздохнул и, свернув письмо в трубочку, засунул его в щель между половыми досками. Мне предстояло написать еще одну записку. На этот раз уже не Арабу, а Савве.

«Здорово, братан. Помнишь меня? Я Костоправ – один из тех двоих доходяг, которые чуть не утопли в Ижме в июне. Тогда ты помог нам выбраться из воды. Спас жизнь обоим, но, к сожалению, одному из них – здоровяку, которого звали Блондин – совсем ненадолго. В тот же день его прикончили мусора. Зато я по-прежнему жив. И опять нуждаюсь в твоей помощи.

Я сейчас застрял в порядочной куче дерьма, и Кристина – та девочка, что передала тебе эту записку – сейчас моя единственная возможность поддерживать связь с внешним миром. На рассказ о том, как я оказался в таком положении, бумагу тратить не буду. Крис передаст тебе все на словах. Вместе с авансом за то, что поможешь мне еще раз.

Конечно, ты можешь отказаться, и я не буду на тебя за это в претензии. Если, конечно, не станешь при этом трепать языком направо-налево о моей маленькой просьбе. Я очень хотел бы оставить ее в секрете.

А если согласишься помочь мне установить связь с зоной, тогда ты, я гарантирую, сможешь немного подняться на бабки. Конечно, миллионером не станешь, но повысить жизненный уровень тебе это поможет.

Так что решайся.

Это то, что хотел написать тебе лично. Обо всем остальном расскажет Кристина. Задавай ей вопросы, и она охотно ответит на те, на которые сможет.

Еще раз спасибо за то, что помог мне в июне. Буду рад опять принять от тебя помощь. Ко многому это тебя не обяжет. Я уверен, что со всем, о чем попрошу, ты справишься без проблем».

Эту записку, как и предыдущую, я тоже свернул в трубочку и до прихода Кристины поместил на хранение между половых досок. Потом на четвереньках добрался до двери и выглянул в щелку на улицу. Там уже начинало смеркаться, а значит, сейчас было где-то около трех часов дня. До прогулки, на которую пунктуальный кум вот уже два дня выводил меня ровно в семь вечера, оставалась еще целая прорва времени.