Без Веры

Я принял у водителя - парня лет двадцати с неприятной рожей боксера - плату. Вынул из держателя пистолет. Открыл крышку бензобака. Нащупал в кармане спецовки фугас.

Сволочь охранник продолжал таращиться на меня.

Нет, не сейчас! Придется сначала заправить машину.

"Только бы Даня сюда не сунулся, - мандражировал я, направляясь к окошку дежурной. - И убрался бы этот долбаный охранник!"

- Сорок на пятую, Катя, - просипел я, передавая в окошко скомканные купюры.

- Та-а-ак, сорок на пятую, - продублировала меня симпатичная светленькая дежурная. - Здесь без сдачи, Денис. Ты чего такой потный? Не заболел?

- А пес его знает, Катюша, - как можно беспечнее бросил я и поспешил обратно к "тойоте". Ее водила, наверное, весь извелся от нетерпения.

Охранник, наконец, потерял ко мне интерес и уставился на луну.

Данила закончил заправлять "Жигули" и тут же переключил внимание на подъехавший "опель".

На табло колонки, у которой заправлялся "лэндкрузер", замелькали зеленые цифры, указывая, сколько горючки поглотил бензобак внедорожника.

Я опять сунул руку в карман и снял бомбу с предохранителя.

"Черт! И как же медленно тянется время!"

Тридцать литров… Двадцать… Десять… Пять… Все!

Я вытащил пистолет и опустил фугас в бензобак, мандражируя, как бы водила не бросил случайный взгляд в зеркало, интересуясь, чего я там так долго вожусь.

Так, пистолет в держатель.

Водиле: "Все нормально, можете ехать. Спасибо, что пользуетесь нашей заправкой".

"Тойота" резво отчаливает от колонки.

Все!!! Дело сделано! Самая трудная его часть позади! Теперь остается только нажать на красную кнопочку, и с удовольствием понаблюдать, как отправится в тартарары Аркадий Андреевич Хопин!

- Чего, пообщался с приятелем? - подошел ко мне, закончивший с "опелем" Даня. - Забил ему стрелку?

- Нет, обознался, - изобразил я на лице кривую ухмылку. - А на чай этот кругломордый, и правда, ничего не дает. Интересно, и откуда у этого сопляка такой джип? Наверно, папаша…

- Это не его. Он только водила, - не поленился проинформировать меня Данила. - Слушай, парень, а что у тебя с лицом?

- А чего? - Я сам уже чувствовал, что что-то не то. Еще когда заправлял хопинскую "тойоту", ощутил, как начала дергаться левая щека. Мимоходом подумал: "Это от нервов. Вот псих!" Но в тот момент мне было совсем не до этого. Сейчас же я положил ладонь на лицо и почувствовал, как щека дрожит, будто к ней подвели ток. И не только щека. Левый глаз немного прикрылся, веко чуть опустилось.

- Десять минут назад я ничего такого не замечал, - задумчиво пробормотал Даня. - А ну, пошли ближе к свету, погляжу повнимательнее. Наверное, это у тебя нервный тик. А вдруг микроинсульт? Как бы не было хуже, - проявил он обо мне заботу.

"Нет, не микроинсульт, - уже догадался я. - А вот хуже быть может. Об этом меня предупреждал еще в Перми Соломоныч: при таких операциях на лице, как у меня, могут пострадать глазные и лицевые нервы. И чтобы не допрыгаться до осложнений, мне надо хоть раз в полгода проходить медосмотр. При расставании Соломоныч даже записал мне на бумажке координаты какой-то престижной питерской клиники, где можно пройти подобный осмотр. Про предупреждение я тут же благополучно забыл. Бумажка валяется где-то дома, и теперь ее надо искать. И отправляться к врачам. Но сначала я должен нажать на красную кнопочку".

- А ведь не проходит, - Данила коснулся пропахшей бензином ладонью моей дрожащей щеки. - Слушай, завтра утром, как только проснешься, сразу же к доктору. К невропатологу. - Откуда ему было знать, что перед ним стоит опытный врач.

- Спасибо за заботу, братишка, - состроил я на лице очередную кривую улыбку. - Так и поступлю, как говоришь. А сейчас иди обслужи вон ту рухлядь. - И сам направился к подъехавшей "Ниве", на ходу размышляя о том, что надо немедленно отправляться в ту клинику, о которой упоминал Соломоныч, - не пугать же людей такой подвижной физиономией. Вот только сначала нажму на красную кнопочку. Хорошо бы это произошло завтра.

***

Я сменился, как обычно, в двенадцать и, решив не утруждать себя лишними переездами, провел ночь в Гатчине. Сначала перекусил в каком-то невзрачном ночном кафе, отзвонился Стилету, а потом просто сидел в машине, припарковав ее на узкой пустынной улочке, и слушал музыку. Сна не было ни в одном глазу. Щека продолжала жить своей жизнью - потихоньку вибрировала: ни улучшений, ни ухудшений. В конце концов это начало меня раздражать. Нервный тик заботил меня сейчас даже больше, чем Хопин. Но с Аркадием Андреевичем надо было кончать. И поскорее. А потом отправляться на розыски клиники, где занимаются лицевой хирургией.

В начале седьмого утра, когда тихая патриархальная Гатчина начала пробуждаться, и из подъездов повыползали заспанные собачники и спешащие на утреннюю смену рабочие, я прогрел двигатель и покатил к выезду из городка. Пора было занимать боевую позицию.