Без Веры

- Пришлось брать отпуск и ехать в Питер. Я знал, что ты там - уж больно ты наследил, гоняя свою бывшую женушку и брательника. И кое-кого еще. В общем, приехал я в Петербург. А там у меня море друзей - вместе учились, вместе когда-то работали. А у этих друзей везде есть свои люди - хоть в блатном мире, хоть среди самых дешевых бандитов.

- В семье не без урода, - подал я голос.

- Да, - согласился кум. - Одним словом, ты был обречен. Рано или поздно, не с первой попытки, так со второй или с третьей на тебя при содействии этих уродов мы бы вышли. Впрочем, попытка потребовалась только одна.

- Как ты допер до того, что к моим поискам надо подключить Ольгу? - задал я не выходивший последние полчаса из головы вопрос. - Откуда узнал, что когда-то мы были знакомы?

- Хм… - хоть я сейчас и не видел физиономии кума, но довольно отчетливо представил себе, как он загадочно улыбнулся. - Не буду тебе всего рассказывать, Константин, но, поверь, что теперь я, пожалуй, знаю про тебя не меньше, чем ты знаешь сам. И про твоих бывших родственничков - Ангелину и Леонида, - и про Ольгу, и про жида из Перми, который тебе переделывал рожу. Как появится свободное время, я им займусь, возьму его на цугундер.

- Не надо, - усмехнулся я. - Кто тогда будет менять мне внешность, когда соскочу в следующий раз?

- На следующий раз можешь и не рассчитывать, - заверил меня Анатолий Андреевич. - Впрочем, так же, как и на то, что опять будешь как сыр в масле кататься на какой-нибудь черной зоне. Достаточно, Разин. Лафа для тебя закончилась.

- Хочешь сказать, что мне уготована крытка?[8]

- Не совсем, но что-то вроде того, - загадочно заметил кум, и мне это, ой, как не понравилось!

- Что ты хочешь сказать? - напрягся я. Наручники больно врезались мне в руки, запястья затекли, и я их почти не чувствовал.

- То, что хочу, скажу тебе позже. Когда будем наедине. А сейчас давай помолчим и помечтаем, - кум скрипуче расхохотался, - как будем встречать Новый год. Ты в ИВС, я в неуютной гостинице.

Что меня ждет, я не представлял. Но был уверен: это что-то очень паршивое. На всевозможные пакостные выдумки кум большой мастер. А уж стремясь рассчитаться со мной за те заморочки, что я ему удружил, он мобилизует всю свою извращенную фантазию мусора. И мне будет несладко. Ой, как несладко.

Сперва я окажусь в ИВС - это понятно. Куда же еще запихать меня, свежепойманного, за несколько часов до Нового года, как не в изолятор временного содержания при местной мусарне? А вот что будет потом? Жаждущий мести Анатолий Андреевич не хочет об этом распространяться даже при таких молчаливых свидетелях, как трос мордоворотов, едущих сейчас с нами в машине. Значит ли это, что потом мне будет плохо? Очень плохо! Кажется, значит. Похоже, что я теперь вне закона.

Я грустно улыбнулся, прикрыл глаза и погрузился в безрадостные размышления о том, что скоро - уже совсем скоро - вместе с другими войду в новый год, новый век, новое тысячелетие. Вот только в отличие от этих "других" я, кроме всего, войду еще и в новую жизнь. Не вернусь в ту прошлую, в которой прожил больше четырех лет. Нет! Меня ждет сейчас нечто новенькое…

Один из бугаев, подпиравших меня, простуженно закашлялся. Кум закурил еще одну сигарету. Я опять тяжко вздохнул. И в салоне ментовской "Волги" снова повисла гнетущая тишина. Лишь иногда чуть подвывал движок машины, увозившей меня в неизвестность.

Часть 2

ПЕЧОРСКИЙ ПЛЕННИК

Глава 1

СИЖУ НА ПОДСТИЛКЕ В ТЕМНИЦЕ СЫРОЙ

От Минеральных Вод мы добирались почти двое суток. Сперва самолетом до Сыктывкара. Потом до Ухты вертолетом. А оттуда до конечного пункта своего нелегкого путешествия тряслись двести пятьдесят километров по зимнику на "луноходе", специально присланном за нами из Ижмы. Затемно выехали и затемно прибыли, затратив на последний этап почти девять часов - время, которого вполне бы хватило кому-нибудь послабее меня на то, чтобы сдохнуть. Во-первых, от собачьего холода, который царил в тесном двухместном "стакане", предназначенном для транспортировки задержанных. Во-вторых, от чудовищной тряски, когда со скованными наручниками руками невозможно было удержаться на узенькой жесткой лавчонке. Чтобы не летать по "стакану", как мешок с отрубями, не отбивать об углы себе все и вся, приходилось садиться на холодный пол, упершись спиной в одну скамейку, а ногами в другую. Короче, после испытания на выносливость и выживание, через которое я прошел по пути из Ухты в Ижму, меня можно было смело зачислять в отряд космонавтов.