Без вести пропавшая

Морс встал и подошел к большой куче газет, аккуратно сгруппированных в стопки, которые лежали в коридоре рядом с входной дверью. Бойскауты забирали их раз в месяц и, хотя сам Морс никогда не был даже скаутом-стажером, скаутское движение он одобрял. Нетерпеливо он разорвал веревки и погрузился в кучу. 31 августа. 14 сентября. Но за 24 августа не было. Она, возможно, была в той стопке, которую уже унесли. Проклятье. Он снова просмотрел, но ее нигде не было. Ладно, у кого может быть этот номер? Он подумал, не позвонить ли в соседскую дверь, но интуитивно решил, что может себя не утруждать. Как насчет Льюиса? Вряд ли, но стоит попробовать. Он позвонил по номеру его телефона.

– Льюис? Это Морс.

– Ах. С добрым утром, сэр.

– Льюис, вы покупаете «Санди Таймс»?

– Боюсь, что нет, сэр. У нас есть «Санди Миррор», – голос у него был несколько извиняющимся за неподобающее воскресное чтиво.

– Ох.

– Я полагаю, что мог бы принести вам газету.

– У меня есть сегодняшняя. Я хочу номер за август двадцать четвертого.

Теперь настала очередь сержанта Льюиса сказать: «Ох».

– Я не могу понять, как такой умный человек, как вы, Льюис, и не читает приличную воскресную газету.

– В «Санди Миррор» раздел спорта очень хорош, сэр.

– Вот как? Тогда вам лучше прихватить ее с собой завтра утром.

Лицо Льюиса прояснилось.

– Я не забуду.

Moрс поблагодарил его и положил трубку. Он чуть не сказал, что прихватит в обмен свой собственный экземпляр «Новости Мира», но посчитал, что будет правильнее скрыть от подчиненного определенные аспекты своей собственной испорченности.

Он всегда мог найти старые номера в справочной библиотеке. Это может подождать, сказал он себе. И, тем не менее, он не мог ждать. Он опять прочитал письмо родителей блудной дочери. У них теперь была дополнительная радость, с письмом в газете, впридачу. Папа, вероятно, вырежет заметку и будет носить в бумажнике – теперь, когда семейная ячейка снова функционирует. Мы все настолько тщеславны. Заметки, вырезки из газет и тому подобное. У Морса где-то до сих пор хранилась табличка с очками, набитыми им в крикете...

И вдруг его осенило. Все понятно. Четыре или пять недель назад Айнли возобновил дело Тэйлор по собственному желанию и проводил расследование в свое свободное время. Вероятно, репортер побывал в Управлении «Темз-Вэлли» и поговорил с Айнли о девице Тэйлор. Айнли дал ему факты (фантазиями Айнли не страдал!) Но, так или иначе, в результате он снова пересмотрел документы и заметил что-то, что пропустил раньше. Это было так же, как разгадывать кроссворд. Застрял. Оставь его на десять минут. Попробуй еще раз – и эврика! Подобное случалось со всеми. И он повторил себе – Айнли заметил что-то новое. Так и было.

Вследствии этого, решил Морс, если Айнли приложил руку к статье, в которой рассказывалось о Вэлери Тэйлор, как одной из пропавших девочках, то сам Айнли почти наверняка сохранил напечатанную статью – точно так же, как мистер Дж. Ричардсон будет хранить свое собственное напечатанное письмо в своем Киддерминстерском бумажнике.

Он позвонил миссис Айнли.

– Эйлин? – (Правильно на этот раз.) – Это Морс. Посмотрите, у вас случайно не сохранилась та информация из «Санди Таймс» – знаете, эта статья о пропавших без вести девочках?

– Вы имеете в виду ту, в которой они написали о дочери Ричардсонов?

Он был прав!

– Она самая.

– Да, конечно. Он упоминал Ричардсона несколько раз.

– Могу ли я... э-э... я могу подъехать и взглянуть на нее?

– Вы можете получить ее насовсем, отдам с удовольствием. Мне она больше не нужна.

Спустя полчаса, забыв о своем прежнем зароке, Морс сидел с пинтой пива над плоским и скучным стейком и пирогом с грибами. Он прочитал статью до конца с чувством разочарования. Истории шести девочек были описаны – после предварительного социологической аннотации о проблемах подросткового возраста – в паре колонок, посвященных каждой из них. Но центральный акцент был сделан на родителях девушек, сбежавших из дома. «Свет в гостиной оставляем каждую ночь, потому что она может вернуться», сообщила одна измученная мать. Ее было жалко, и это так огорчало.