Без ветра листья не шелестят

Чабаны и их помощники — особая категория работников, самая, можно сказать, привилегированная. Оно, пожалуй, так и должно быть, ведь хозяйство своими успехами обязано прежде всего этим людям, днем и ночью, в стужу и зной заботящимся об общественном стаде.

Ульмасу Муминову, директору совхоза «Чинар», казалось, что такую простую истину некоторые активисты не понимают, более того, пытаются посягнуть на благополучие чабанов. Вот и сейчас, слушая вожака народных контролеров Узака Амирова, которого партком утвердил руководителем оперативной группы, он думал о том же.

— Ни для кого не секрет, — убеждал Амиров директора, — что у наших чабанов, если их хорошенько «потрясти», можно найти еще не один килограмм шерсти. Зачем же, спрашивается, ходить по всем дворам и клянчить — не откажите, горим синим пламенем?! Пять человек отрываем от их прямых обязанностей!

— Шерсть есть в каждом дворе, — ответил Ульмас-ака, — и не надо клянчить, как вы выразились, а следует объяснить людям. Они, пожалуй, пойдут навстречу. Ну, а если кто-то начнет демагогию разводить...

— А в это время чабаны, те, кто как раз и обязан сдавать шерсть, будут придерживать свое? Дождутся, пока цены подскочат, а затем уж выбросят для продажи?

— Ну, а почему мы должны позволять шоферам, скажем, или трактористам, Узакбай, дожидаться этого повышения? Не лучше ли сейчас закупить у них шерсть?

— Да у них же ее гораздо меньше, чем у чабанов. Или вовсе нет.

— Выходит, в седьмом отделении у святого духа закупал шерсть и шкурки баскентский представитель?

— Может и у него, откуда мне знать!

— Что вы предлагаете?

— Надо заставить чабанов сдать шерсть сейчас.

— За чем же дело встало?! — разозлился директор. — Заставьте! Только помните, если кто-нибудь из них принесет мне свой посох, я вручу отару вам.

— Я зоотехник, и не мое это дело!

— Все вы так, — усмехнулся Муминов, — чуть что — дипломом козыряете, а с меня, между прочим, про-о-дукцию спрашивают! Мясо, молоко, шерсть, каракуль. И дают ее бездипломники, работяги!

Ульмас-ака возглавляет совхоз давно и успешно. При нем крошечный горный колхоз вырос в крупное каракулеводческое хозяйство, насчитывающее в отарах свыше ста тысяч голов овец, а в табунах тысячи голов лошадей, верблюдов, коров. В последние годы совхоз стал развиваться интенсивно. В «Чинаре» и в поселках отделений поднялись новые здания школ, детских и культурных учреждений, каждая вторая семья жила в новом доме, а желающих строиться все прибавлялось. Это радовало директора — значит, народ живет в достатке.

— Вот здесь, — сказал Муминов, достав из ящика стола пухлую папку, — заявления работников совхоза на выделение им легковых машин или, в крайнем случае, мотоциклов с колясками. Посмотрите список, Узакбай, две трети желающих — не чабаны. Значит, зажиточно сейчас живут не только чабаны?! Так почему только чабанские излишки вы видите?

— Шерсть нужна сегодня, сейчас у чабанов можно получить ее, Ульмас-ака, оптом, как говорится, а не по триста граммов со двора. Тогда мы начнем свою деятельность с дома директора совхоза, — шутливо произнес Амиров, видя, что ему не переубедить Муминова.

— И председателя группы народного контроля, — добавил в тон ему Муминов.

— Согласен. Да, а участковый уполномоченный будет работать с нами?

— Он включен в группу решением парткома.

В кабинет директора вошли Бердыева и Ярматов.

— Никак, начала оперативная группа работу? — спросил секретарь парткома Амирова.

— Пока нет, — ответил за него директор. — Решили обсудить генеральный план ее действий.

— Вот как!

— И потом. Что это за опергруппа без уполномоченного?! А он, по нашим данным, раскатывает с красавицами на мотоцикле. Не солидно!

— Но необходимо, — заметил Ярматов, — если Джаббар-ака бросит пить, считайте, что парень не зря прокатился.

— Вы говорите прямо-таки загадками, — усмехнулся Амиров. — Какая связь между красавицей, пьяницей и мотоциклом? Не улавливаю ее. — Он поднялся из-за стола: — Пойду группу собирать.

— Бывает, — сказал директор. — Когда Амиров вышел, он повернулся к Хадиче-апе. — Средства на строительство тротуаров облуправление выделило, четыреста тысяч.

— Ну и прекрасно. Надоело ходить по мостовой и все время остерегаться, как бы машиной не сбило. Планы наши на сегодня не изменились? — спросила она директора.

— Нет, еду в третье отделение.

— Тогда вам поручение как члену исполкома, Ульмас-ака. Сегодня оттуда пришло письмо, прочтите-ка. — Она вытащила конверт и подала Муминову.

— Черт возьми, — воскликнул директор, прочитав письмо, — до некоторых просто не доходит, что время нынче другое, все еще хотят жить по старинке. Ну, я этому Баратали всыплю сегодня!

— Сыну Сахиба-бобо? — спросил Ярматов.

— Ему. Дочь школу закончила, хочет учиться дальше, а он решил ее замуж отдать, уже и калым получил. Возьму-ка я с собой Акрамова, вдвоем мы нагоним там страху!

— Правильно, — поддержала директора Хадича-апа. — Если у Акрамова нет срочных дел, почему бы ему не съездить с вами?

— Видите ли, — перебил ее снова Ярматов, — у меня для лейтенанта приготовлено важное дело, так что придется ехать без него.