Без видимых повреждений

Наконец Келли удалось найти способ сбежать. Джимми говорит, что сам сдался полиции. В моменты тяжелых потрясений память часто нас подводит. Когда Джимми рассказывал мне об этом периоде своей жизни, он помнил только, что был в бегах, прятался, боялся сирен, постоянно оглядывался. По словам Келли, он обдолбался так сильно, что у него не прекращались галлюцинации. Так что, может быть, он и вправду мало что помнит.

Но наконец Джимми поймали, и прокурор собирался предъявить ему обвинение в похищении и нападении с применением оружия, но Келли стало его жаль, и она отказалась от большей части показаний. Девушка рассказывает об этом по телефону, и мне очевидно: сейчас она не верит, что когда-то была той самой женщиной, которая отказалась от показаний. В конце концов Джимми признал вину. Его приговорили к четырем годам; по словам Келли, он отсидел чуть больше года.

Тем не менее именно тогда Джимми поступил на RSVP и узнал о том, что он сделал с собой, Келли, их общей дочерью, кругом их знакомых и остальными членами своей семьи. Джимми рассказывает группе о том, что жестокость запускает эффект домино: он травмирует Келли, а это травмирует его детей, родителей, друзей, и так далее. Жестокость – зло, которое проникает в сообщество, отравляет его и множится. Когда Донте называет Восточный Оклэнд Багдадом, я думаю, что он имеет в виду именно то же, о чем говорит Джимми. Одно насильственное действие порождает другое. И то, что жестокость идет рука об руку с жестокостью, проблем не решает. Мой бывший муж, который всю жизнь служил в армии, говорил, что проблема с оружием заключается в том, что кем бы ты ни был, пистолет в руке автоматически определяет, на чьей ты стороне. Лишает тебя нейтральности. Мне кажется, жестокость работает так же. Она разлагает не только отдельных людей, но семьи, сообщества, города, страны. Именно к этому Джимми ведет в своей истории.

Он называет себя «падальщиком» и «отморозком из трущоб». Это уличный жаргон, своего рода жесткая поэзия, заслуживающая уважения среди корешей в его тусовке. Но давайте охарактеризуем Джимми сообразно его поведению в тот день и час. Джимми был домашним террористом. Ведь именно так террористы и поступают. Они держат людей в страхе. Все эти мужчины в обоих блоках Сан-Бруно. Они – террористы среди нас; террористы, сеющие ужас, который сегодня многие люди, включая глав некоторых стран, по непонятной причине считают «частным» делом.

Джимми отсидел свой срок и незадолго до освобождения получил письмо от Келли. По словам Джимми, она написала впервые за всё время, что он провел в тюрьме. И он помнит, что письмо девушки заканчивалось предложением: «Пожалуйста, не убивай меня» (Келли говорит, что написала его в ответ на письмо Джимми, в котором он, по ее словам, отказывался платить алименты).

Рассказывая эту историю, Джимми качает головой: его тело говорит на языке раскаяния. А я думаю… Сколько их было, таких женщин? Сколько женщин молило о том же? По всему миру, на сотне разных языков, сквозь века, на протяжении человеческой истории. Пожалуйста, не убивай меня. Видите, какие женщины вежливые. Мы говорим «пожалуйста», когда молим не лишать нас жизни.

«Бедняжка», – Джимми обращается к классу, а Дуг всё еще возглавляет собравшихся. Джимми почти шепчет. «Бедная девочка. Она ходила по моим друзьям и спрашивала, убью ли я ее, когда выйду из тюрьмы». История Джимми пульсирует, заливая комнату его ужасом от содеянного и отчаянным желанием вернуться в сообщество, к которому он когда-то принадлежал.

«А сейчас она – мой лучший друг, – говорит Джимми, – я могу на нее положиться».

Келли опровергла эти слова. Она верит, что Джимми изменился, верит, что он «смог принять содеянное и знает, что поступил плохо». Она говорит, что сейчас у Джимми меньше заморочек. Возможно, сейчас он нашел свое место в жизни и по-настоящему счастлив. Но всё же. «Больше никогда в жизни я не останусь с Джимми наедине», – подытоживает девушка.

Джимми ненадолго замолкает. Здесь у всех похожие истории, и в какой-то момент каждый займет место Дуга. Джимми смотрит на Дуга. «Брат, когда ты отхлебнул виски, ты направил насилие на себя. С этого всё началось, так ведь?»

Дуг кивает, ковыряя мозоли на ладонях. «Отталкивать ее – это ведь насилие, правда? И то, что ты три раза ударил ее по лицу. И то, что пробил стену. Ты сказал парню, что разукрасишь ему рожу, так ведь? Эта угроза – словесное насилие».

Дуг кивает, осознавая контекст своих действий.

У Дуга за спиной парень с накладками на зубах записывает всё это на доску, обводя значение определенных действий. Распитие спиртного это «насилие над собой». Обзывательства – «словесное насилие». Проделывание дыр в стенах – «физическое насилие». «Могу ли я задать уточняющий вопрос? – говорит Джимми. – Когда ты впервые испытал роковой аффект?» Иными словами, впервые почувствовал угрозу своей системе взглядов на мужскую модель поведения.