Без виз и паспортов

И вот перед нами высокий узкоплечий блондин. Глубоко сидящие глаза спокойны. Говорит неплохо по-русски, Видно он занимает в Кремпо солидное положение — угощает дорогими папиросами. Мы знали: их курили только высшие гитлеровские офицерские чины.

— Пан командир, я поляк, работаю у немцев по заданию лондонского подполья, но вас — коммунистов — я лично считаю союзниками. Готов оказать всяческую помощь. — Он слегка наклонил голову и продолжал^— Через мои руки проходит ценная информация.

Я усмехнулся:

— Насколько мне известно, ваша Кремпо занимается ворами, уголовниками и спекулянтами, а мы их деятельностью не интересуемся.

— Пан командир допускает неточность. Гестапо работает в тесном взаимодействии с Кремпо и жандармерией. В настоящее время все карательные органы сосредоточили свои усилия на борьбе с партизанами. Особая роль отводится уничтожению советских десантников. Я буду откровенным. К вам из Краковской школы разведчиков направляется диверсант. Я точно знаю, что он рыжий и у него вставные зубы. Надеюсь, вам помогут эти приметы.

— Скажите, как попала к вам секретная информация?

— Пан командир, в Краковской школе действует мой осведомитель.

— Может, он более точно опишет нашего «гостя»?

— Я свяжусь с ним. Возможно, и укажет точно, а пока не прозевайте рыжего со вставными зубами.

После встречи со Шлензаком я собрал десантников и предупредил их о гестаповском лазутчике.

— Ну, что же, будем остерегаться рыжего, — сказал Кучеров. — Зубы у него вставные, но укусить может.

Ежедневно новички подходили ко мне с просьбой немедленно послать их на боевое задание.

— Мы пережили позор плена, у нас особый счет с фашистами, дай возможность отомстить за наше горе, за смерть наших товарищей.

Я слушал их и думал: хорошие приходят бойцы. Но как бы не прозевать и того, кто стал служить врагу, кому оказалось не под силу выдержать ужас неволи.

ПАРТИЗАНСКИЕ БУДНИ

Комиссар Филипп Похилько как всегда внимательно разговаривал с новичками, некоторые вызывали сомнение. Одних проверяли в боевых вылазках, другим же отказывали в этом. Для проведения разъяснительной работы в отряде комиссар назначил агитаторами коммуниста Ивана Царенко, комсомольцев Михаила Данильченко, Александру Луневу и Михаила Имаса. Данильченко стал вскоре комсоргом отряда. Как историку, Михаилу Данильченко комиссар поручил редактировать «Боевой листок».

Первый номер партизанской стенной газеты имел огромный успех. К вечеру его вдоль и поперек исписали партизаны. Это были как бы своеобразные заявления о полной готовности с оружием в руках сражаться с гитлеровцами.

Среди освобожденных нами пленных оказались офицеры и солдаты, которые были коммунистами и комсомольцами. Комиссар, переговорив с каждым в отдельности, решил дать им персональные задания — людей проверяли в рискованных операциях, где смерть ходила рядом, а смелость и трусость проявлялись мгновенно. Похилько не упускал удобного случая поговорить по душам с коммунистами и комсомольцами, обсудить главные вопросы, настроить людей на четкое выполнение боевых приказов.

После предварительной проверки новичков комиссар провел открытое партсобрание. Партизаны собрались на полянке. Похилько окинул всех взглядом и заговорил:

— Мы стали партизанским отрядом. Коммунистов и комсомольцев у нас мало, а с людьми придется много работать — надо научить их хорошо владеть оружием, ходить в разведку.

Комиссар говорил о необходимости вести пропаганду среди местного населения, советовал обзаводиться надежными помощниками.

Выступление на партсобрании комсорга Михаила Данильченко было предельно кратким:

— Решение создать в отряде комсомольскую организацию вполне оправдано. Это поможет нам сплотить молодежь и успешнее мобилизовать людей на борьбу с гитлеровцами.

На собрании выступил Алексей Серов. Его голос срывался от волнения:

— У нас, коммунистов, освобожденных из концентрационных лагерей, партбилетов нет. Но мы можем с оружием в руках доказать свою преданность делу партии. И мы просим дать нам задание потруднее.

Иван Царенко предложил из недавних узников создать подвижные диверсионные группы, чтобы в нескольких местах одновременно ударить по железным дорогам и дать возможность всем желающим принять самое активное участие в вооруженной борьбе с фашистами.

Прошло почти 30 лет после этого партийного собрания, но и сегодня я с гордостью вспоминаю его участников, моих боевых товарищей, которые беспокоились не о себе, а только о том, как лучше бить гитлеровских захватчиков. Каждый из нас готов был отдать делу разгрома фашизма, освобождения братского польского народа свои знания, свое воинское мастерство, а если понадобится — то и жизнь.

По вечерам у костра решались многие боевые вопросы, обсуждалось положение на фронте. Костер дышал приятным теплом, распространяя терпкий запах хвои. В цинковом ведре кипел чай. В отблесках пламени казались медно-оранжевыми ближние ветви елей. Начальник штаба «колдовал» над картой — выбирал наиболее удачное место для удара по железной дороге: подальше от лагеря, поближе к лесу.