Без виз и паспортов

Владислав Риняк, отходя в глубь леса, не спешил отрываться от фашистов. Он послал ко мне связного с просьбой выслать подкрепление. Обстановка требовала от нас решительных действий. Риняк продолжал с боем отступать, а группа Данильченко и разведчики Кучерова незаметно обходили эсэсовцев.

К исходу дня партизаны заняли новые позиции. Как только стемнело, с тыла ударили Кучеров и Данильченко, а бойцы Риняка преградили эсэсовцам путь. Гитлеровцы рассыпались по лесу. Преследовать их мы не стали. До утра им не собраться, а за ночь мы уйдем на значительное расстояние.

Партизанскую тактику и мастерство осваивали мы постепенно. Никто из нас не имел специальной подготовки, не пользовался какими-то учебниками или пособиями. Тактика рождалась в борьбе с врагом — сильным, коварным, беспощадным. Мы могли возвратиться на Родину, только победив его.

Партизанская борьба — это фронт за линией фронта, это дерзкие налеты на военные объекты, рельсовая война, выпуск листовок, встречи с местными жителями, внезапное появление в населенных пунктах, где оккупанты считают себя полновластными хозяевами, это своевременный отход и нанесение удара по важному узлу связи, железной дороге, сбор сведении, оценка их, передача в Центр и умение накормить всех бойцов, поставить на ноги раненых… Множество больших и малых проблем приходилось решать с ходу, а от этого во многом зависел успех.

Готовя новую операцию, которая должна была закончиться разгромом власовского батальона, я большие надежды возлагал на князя Костромского. Он командовал ротой и отлично знал расположение батальона, главных постов и удобных к ним подходов.

Мы решили прежде всего разбить роту Костромского. Князь сообщил нам пароль.

Село окружили засветло. В сумерки все посты партизаны обошли вместе с Костромским и сняли их без шума. К школе подобрались без происшествий. Местные жители, напуганные карателями, позакрывали наглухо ставни, даже псов спрятали в домах. Тишина и покой.

Осталось теперь проникнуть в помещение и взять в плен спящих там предателей Родины. Имас и Данильченко подошли к подъезду, толкнули дверь, она легко открылась. Хлесткая автоматная очередь распорола тишину. Неровно прыгали лучи карманных фонариков, изредка раздавались одиночные выстрелы. Ошарашенные внезапным появлением партизан, власовцы оказали очень слабое сопротивление. Партизаны вывели их из дома, построили во дворе школы.

Я решил пойти на риск и сказал пленным:

— Мы — советские партизаны. В тяжелую годину вы предали Родину и заслуживаете сурового наказаний. Но мы хотим верить, что многие из вас воспользуются возможностью искупить свою вину. Кто согласен немедленно атаковать штаб вашего батальона и разгромить его?

Пленные молчали. В наступившей тишине я слышал напряженное дыхание.

Костромской сказал:

— Я приказываю разгромить штаб батальона. Нам возвратят оружие и дадут по одному патрону. Это немного, но достаточно, чтобы пустить себе пулю в лоб и умереть трусом или же выстрелить в гитлеровцев и получить право на помилование. Я поведу вас в бой. Как русский человек, предпочитаю лучше погибнуть, чем жить предателем. Кто пойдет со мной — шаг вперед.

Строй не шелохнулся.

Но вот вышел один, второй, третий… Набралось человек сорок добровольцев. Костромской подошел к ним и трех прогнал.

— Вы будете в спину нам стрелять, вон из строя!

Добровольцев вывели на лесную поляну, остальных под охраной отправили в лагерь.

Высоко в чистом небе сняла луна.

Филипп Похилько принял у добровольцев присягу. Каждому дал по одному патрону и предупредил:

— Мы поверили вам на слово. Запомните это. Не завидую тому, кто повернет оружие против нас. Тогда пощады не будет.

Что заставило меня немедленно использовать роту Костромского для нападения на село? Почему я не сделал это силами отряда, ведь к тому времени у нас было более 200 человек?

Польские подпольщики сообщили нам, что на секретный испытательный полигон «ФАУ-2» гитлеровцы привозят оборудование, которое хранится в армейских складах в местечке Ветлино. Группа Михаила Данильченко была занята разведкой окрестностей Ветлино, она готовилась уничтожить склады. Когда мы пленили роту Костромского, вдруг выяснилось — в деревушке заночевала колонна бензозаправщиков, следовавшая в Дембицу. Втайне я надеялся, что мы совершенно случайно наткнулись на бензозаправщиков, за которыми охотились с мая.

Перед Костромским поставили боевую задачу — проникнуть в село, разгромить колонну бензозаправщиков, штаб карательного батальона и захватить его командира.

Кучеров не верил в успех операции. Князь подошел ко мне, приложил руку к козырьку:

— Спасибо, господин командир, за доверие. Поверьте, я родился и жил во Франции, но никогда не изменял России. Если погибну, сделайте милость, похороните под березой.

— Умирать рано, надо побеждать. На вот, возьми полную обойму к «вальтеру», это тебе пригодится. И главное, в деревне где-то заночевала колонна бензозаправщиков. Ее надо найти и захватить невредимым хотя бы один заправщик.

Костромской удивленно посмотрел на меня.