Без воды

Территория Аризона^[2], 1893 г.

Тоби примчался к ней от ручья с пустыми руками и сообщил, что снова видел те следы – на этот раз ниже по течению.

– Ну, хорошо, – вздохнула Нора. – Показывай.

Натянув поводья, она последовала за младшим сыном, спускаясь по тропе в узкое глубокое ущелье, образованное высокими крутыми берегами старого высохшего речного русла. Тропа, огибая древние черные напластования, некогда созданные мощным горным потоком, с четверть мили извивалась меж зарослей хлопковых деревьев и резко спускалась вниз, к воде, от которой, правда, мало что осталось. Вместо воды в неглубоких бочажках блестела на сентябрьском солнце жидкая грязь, и в ней виднелись бороздки следов, оставленных теми немногочисленными саламандрами, которым удалось ускользнуть от Тоби.

Мальчик указал Норе на брошенное им ведро:

– Вон они, следы.

– Вон те? – спросила она, с облегчением разглядывая голову сына: у Тоби наконец-то снова начали отрастать волосы.

Все семнадцать лет материнства, пока подрастали трое ее сыновей, единственным действенным методом борьбы со вшами было постоянное бритье мальчишечьих голов, но для Тоби последствия этого действенного метода оказались весьма прискорбны – он выглядел как маленький дезертир, бежавший из какого-то беспризорного отряда, обритый в наказание за совершенное бесчестье. А что, если на этот раз он после бритья навсегда останется лысым? Младший сын Норы и без того имел довольно жалкий вид – он был слишком маленьким и худеньким для своих семи лет, и кожа у него была слишком нежная, покрытая золотистым загаром, и сам он был чересчур мягкосердечным, и его вечно терзали всяческие сомнения. И он, в точности как его отец, был склонен к самым неожиданным, даже диким поворотам мысли.

В последнее время, впрочем, прежние его заботы и волнения вытеснило появление все новых и новых следов «чудовища», бесконечные разговоры о котором уже сделали Тоби посмешищем в глазах старших братьев. Роба и Долана раздражали всякие «детские сказки» о привидениях, поскольку себя они считали теперь настоящими мужчинами. Причем мужчинами неотразимыми. Единственным проявлением милосердия с их стороны было данное Тоби обещание незамедлительно с чудовищем разделаться, – «Ты только скажи, Тоб, мы его враз на наживку поймаем!» – что, впрочем, шло вразрез с желаниями самого Тоби, ибо ему совсем не хотелось ни видеть чудовище, ни тем более его ловить; он всего лишь хотел, чтобы все поверили, что чудовище на самом деле существует. На прошлой неделе старшие братья взяли его с собой на заброшенный участок Флоресов, где якобы впервые и появились загадочные следы. Они думали, что так им удастся излечить братишку от глупых фантазий. (Как именно они это собирались делать, Нора представления не имела, но все же несколько раз предупредила их, чтобы они как можно осторожней обращались с больным глазом Тоби. Впрочем, все они были ее мальчиками, ее сыновьями. Сыновьями Эммета. И если не вспоминать об их оставшихся в прошлом подростковых «бунтах», то Роб и Долан были ребятами правильными – честными, осторожными, аккуратными в обращении с людьми вообще и с Тоби в частности.) И все же Нора с некоторой тревогой ждала их возвращения, стоя на крыльце, пока они наконец не появились, вынырнув из кипящих красноватых сумерек на двух лошадях, отбрасывавших длинные тени. Крепенький Долан ехал, подпрыгивая в седле, чуть позади, а Роб впереди, и выглядел он в свои шестнадцать настолько худым и оголодавшим, что Нора даже удивилась, как это у него хватает сил еще и Тоби одной рукой удерживать, посадив младшего братишку перед собой.

– Ну что? – крикнула она. – Показали зубы тому страшилищу, что там прячется?

Роб спустил малыша на землю и сказал:

– Ничего мы там не нашли – только несколько куропаток да старый пустой черепаший панцирь. – И дружно решили, что уж они-то точно больше Тоби пугать не будут.

И Тоби даже чуточку улыбнулся уголком губ. Казалось, вопрос с чудовищем был исчерпан. И все же каждое утро мальчик спускался к завтраку с красными от недосыпа глазами, хотя спать ему явно хотелось; голова у него буквально падала, и он все подпирал ее руками. Когда Нора посылала его в курятник за свежими яйцами, он их то и дело ронял, оставляя на полу желтые пятна. А по ночам – когда Эммет сидел на кухне, склонившись над гранками своей газеты «Страж», а Роб и Долан давно уже спали наверху мертвым сном, – Нора осторожно подкрадывалась к спальне Тоби и, приложив ухо к двери, слушала, как мальчик беспокойно вертится в постели, шурша простынями.