Без возврата (Негерой нашего времени)

Андрей Иванович закрыл глаза и сразу же погрузился в дремоту. Покрякает и замолчит… замолчит… Но птенец продолжал каркать, каркать, каркать — и не так это карканье, на которое само по себе Андрей Иванович уже не обратил бы внимания, как сознание того, что птица голодная, что вообще кто-то голодный и просит у него есть, уже знакомо нервировало Андрея Ивановича и не давало ему заснуть. Полежав некоторое время с закрытыми глазами — чувство тревоги не проходило, как будто птенец испускал флюид, — Андрей Иванович крякнув, с проклятием резко встал и, пошлепав босыми ногами к окну, распахнул балконную дверь… Балкон как будто взорвался.

— Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!!

У Андрея Ивановича потемнело в глазах. Половина пятого!

— Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!! Кр-р-ра!!!

— Замолчи, проклятый!… — в ужасе и ярости шепотом рявкнул Андрей Иванович и, вжав голову в плечи, быстро глянул по сторонам. Огромный дом спал; мертво блестели окна. Сейчас выскочит соседка и этот ее… — Кр-р-р-ра-а!!! — Кыш-ш!… — в бешенстве шипнул Андрей Иванович и с силой пнул коробку ногой. — Кр-ра-а!!! — Андрей Иванович метнулся обратно в комнату. Дикие крики рвали в клочья предрассветную тишину. Ах ты гадина… Что делать?! что делать? Бежать на кухню — за это время проклятая тварь перебудит весь дом… — Кр-ра-а!!! — и вдруг снаружи грянуло, казалось, десятикратно — раскатистым, хриплым басом:

—Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!…

Андрей Иванович вне себя снова выскочил на балкон — и обомлел: со всех сторон слетались огромные, как грифы, вороны! С десяток птиц, шелестя и щелкая ветками, возбужденно прыгали в тополях, еще несколько кружилось напротив балкона, крыльями едва не задевая за парапет; целая стая — тридцать? сорок? пятьдесят птиц? — со звуком, похожим на аплодисменты, снялась с крыши соседнего дома и устремилась, показалось Андрею Ивановичу, прямо к нему… и всё это угрожающе, злобно, со страшной слой кричало:

— Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р! Кар-р-р!…

Андрей Иванович раcтерялся и испугался до дрожи в коленях… Едва соображая, что делает, он схватил коробку с птенцом — птенец бился, хрустя газетами, коробка зыбко ходила в руках, — юркнул обратно в комнату и пяткой с силой захлопнул балконную дверь. Карканье за окном сразу поредело и приглушилось. Андрей Иванович в ярости бросил коробку на пол; птенец перевернулся и сильно, с костяным стуком, ударился о борт головой. Несколько секунд он молчал, тяжело, со стоном и писком, дыша, — потом открыл клюв и опять закричал тонко и жалобно:

— Кр-ря!… Кр-ря!… Кр-ря-я!…

Ответное густое, хриплое карканье ударило в стекла… Андрей Иванович вздрогнул: две вороны, каждая, показалось ему, размером с кота и с клювом длиною в ладонь, грузно опустились на парапет и, низко приседая на огромных когтистых лапах и хищно вытягивая шеи со вздыбленными загривками, боком запрыгали по железному поручню… Щелкнула — выстрелила — дверь; Андрей Иванович рывком оглянулся: Лариса в ночной рубашке, с помятым, искаженным злостью лицом, стояла в дверях.

— Ты что, совсем очумел?!

— Я тут при чем?! — в отчаянии крикнул Андрей Иванович.

— Кр-ра-а!… Кр-ра-а!…

— Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!… Кар-р-р!…

— Пшли! Пшли, вашу мать! — закричал кто-то сверху запекшимся сиплым голосом и несколько раз громыхнул — наверное, кулаком — по жестяному отливу. — Стрелять вас некому, гады!

— Выбрось немедленно эту тварь! У меня ребенок заика! Идиот!

Андрей Иванович с подрагивающими от злобного нетерпения руками шагнул к коробке — схватить ее и вытряхнуть, как мусор, проклятую птицу с балкона… но в последний момент почему-то сдернул с тахты плоскую репсовую подушку и швырнул ее на коробку. Коробка закрылась наглухо; из нее придушенно донеслось: “Кр-ря-я…” — и всё смолкло.

— Ты долго будешь издеваться над всей семьей? — свистящим шепотом сказала Лариса.

— Ни над кем я не издеваюсь, — буркнул Андрей Иванович. — Откуда я знал, что он чуть свет закричит?

Андрей Иванович взял со стола сигареты, открыл балконную дверь и закурил. Привычно и бесполезно мелькнуло: “Не надо бы натощак курить…” Вороны улетели. Верхушки тополей уже золотило солнце.

— Так, — стылым голосом сказала Лариса. — Может быть, ты все-таки уберешь ее из квартиры?

— Да пусть постоит здесь. На балконе вороны летают… и вообще… — “Вообще” — были соседи; сейчас он боялся даже выглянуть на балкон.

— Ты что, издеваешься?! При чем тут балкон?! К черту, на улицу!

— Ну пять часов, Лариса! Я спать хочу! Проснусь и вынесу.

— Когда ты вынесешь, перед работой? Ты же вечно опаздываешь! Она что, здесь будет сидеть весь день? и орать?! Ты меня извини, тебе всё равно, что о тебе подумают, на себя ты махнул рукой, — но лично я не хочу, чтобы весь дом смотрел на меня как на идиотку.

— Да мне сегодня не надо в институт, — прервал ее Андрей Иванович.

Лариса помолчала — и:

— Счастливый человек, — видимо, не удержавшись, сказала она. Андрей Иванович опустил голову. — А если она опять заорет?

— Ты не волнуйся, не заорет. Я его сейчас накормлю и закрою. Птицы в темноте не кричат.

— А потом я эту подушку положу себе под голову.