Без выстрела

— Сначала, вроде, нам повезло. Сразу почти нашли след, пришли к человеку, который дал тому типу моторку. Когда узнал, кому и зачем дал, растерялся. Перевез к другому бакенщику, к этому Степных. Деловой парень, бывший разведчик. На его моторке мы почти догнали «геолога», но тот напоролся на камни, бросил лодку и пошёл тайгой. Собака потеряла было в ручье след, но потом нашла. Лезли, понимаете, через такой бурелом и горельник, по скалам, чёрт знает где. Чуть опоздали захватить того у костра, где он ночевал. На каких-нибудь полчаса раньше — и всё! Никуда бы он не ушёл, тем более у Степных винтовка. Да и так не ушел бы, но тут, понимаете, его след пересёк медведь. И эта чёртова Ведьма, собака Степных, повернула на медвежий след. А кто знал? Как я мог знать? Как?

— Конечно, не мог, — попытался успокоить друга рассудительный Семён. — И нечего тебе так уж близко принимать это ксердцу. Действовали сообразно с обстановкой, пусть опрометчиво, а главное — не на равных. Человек удирал, скрывался. Его нельзя было застать врасплох.

Костя не сказал бы, что мучило его больше — общая неудача или сознание превосходства преступника над ним, Костей Моргуновым, в ловкости и быстроте мысли. Пряхин безусловно расскажет об этом Люде. Нет, лучше уж он сам, не Пряхин!

— Я застал, — бросил он сквозь зубы. — Врасплох застал. Но, понимаешь, я же считал его убитым. Не знал, что Степных стрелял по медведю. В голове не держал на него нарваться. Ну и… растерялся на миг. Не сразу дошло, что — он! Ну, как бы тебе объяснить? Какая-то доля секунды!

— Успел выхватить пистолет?

Очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но ведь Пряхин знал! И всё же Костя колебался, нарочито долго раскуривая папиросу.

— Нет. Ударил.

— Эх! — вырвалось у Семёна.

Теперь Косте приходилось сознаться, что его сбили с ног — его, боксера-перворазрядника! Как щенка! С одного удара!

И Костя соврал:

— Видимо, чем-то тяжелым стукнул. Может, рукояткой пистолета. Я не рассмотрел. И сразу же направил на меня оружие.

Он старался не смотреть на Люду, а тут не выдержал. Но, встретив полный одного только страха взгляд девушки, несколько успокоился.

— Я рванулся, чтобы встать, но он прыгнул за скалу и пропал в кустах. Знаешь, какая там чащоба? Выстрелить не успел, во всяком случае…

— Нет, — сказала Люда. — Просто, он не хотел стрелять. Не мог он выстрелить в человека.

Костя повернулся к ней, обиженно и едко усмехаясь:

— Вы думаете? Напрасно.

В этот момент он искренне верил, что только проворство и смелость его, Константина Моргунова, помешали выстрелу. Конечно, тот не успел нажать спуск. Или испугался, поняв, что в случае промаха несдобровать. А то — не хотел стрелять! Как бы не так! Пожалуй!

К его удивлению, Семён принял сторону Люды.

— Наверное, действительно не хотел стрелять. Если пистолет в руке, — выстрелить успеешь почти всегда. Тем более, парень он, видать, не из медлительных.

— Просто ему повезло! — не захотел согласиться Костя.

— Ладно, — сказал Семён. — Наши возможности исчерпаны — если они имелись у нас! Может, в ожидании Ивана Александровича по улицам побродим? Вы как, Люда?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Будете ждать здесь?

— Да.

— Ты иди, — сказал Костя. — А мы посидим. У меня тоже нет охоты болтаться.

«Конечно, — подумал Гостинцев, — у тебя есть охота торчать возле Люды».

— Пожалуй, и я не пойду, — решил Семён. — Ждать так ждать.

Семен Гостинцев не знал, с чего и где началось это, почему, как кончится. Но оставлять Люду наедине с Костей не хотел. Ни с Костей, ни с кем другим, разве с Иваном Александровичем. Собственно говоря, он и пройтись-то предложил, надеясь, что вдруг именно Костя изъявит желание остаться в одиночестве. А они с Людой побродили бы по улицам…

Странствуя по таежным дорогам и тропам, Семён с Людой разве что изредка перебрасывались словечком. При необходимости. А теперь он испытывал такое чувство, словно вынужден молчать из-за присутствия чужого, постороннего человека. Мало того, этим чужим стал давний, хороший друг Костя!

На минуту бы не задумался Гостинцев, доведись ему сейчас, с места в карьер, сызнова пуститься в такое же путешествие. Куда угодно, пусть на край света. Даже если оно будет заведомо неудачным. Лишь бы опять с Людой! Вдвоём!

Но и Костя покосился с откровенным неодобрением: чего, мол, ты присох здесь? Он так и сказал:

— Лучше бы город посмотрел. Я, понимаешь, только с дороги, в себя ещё не пришел.

Какого дьявола, в самом деле, Сенька торчит тут? Ещё друг называется! В конце концов, единственно приятное во всей этой истории — знакомство с Людой. Чего, кажется, стоит Семену понять это, не мешать?

Уразумев, что друга на этот раз не выжить, Костя повернулся к девушке. Той, судя по выражению лица, вряд ли хотелось разговаривать, но Моргунов решил попытаться. Конечно, с весёлыми разговорчиками не полезет. Известно, о чём надо говорить, когда девушка смотрит меланхолично вдаль, будто вовсе не загораживает дали кирпичная стена дома.