Без выстрела

– Гостинцев, – вынужден был пожать протянутую руку Семён.

Женщина, поклонись молча, прошла в дом – стеснялась незнакомого человека.

– Хариусов половить надумали, – с плохо разыгранной беспечностью говорил тем временем Рукосуев. – Сам знаешь, чем выше по реке, – тем крупней рыба. Ты, однако, уезжал вроде?

– Только вечор приехал.

– Далеко побывал?

– Да нет. В Маккавеево. Человека велено было встретить.

– Кто же… велел?

– Как кто? Начальство.

– Т-так… Знакомый человек?

– Вчера утром и познакомились. Да ты в комнату проходи, чего встал? За столом лясы точить надо!

– Погоди… Значит, не знаешь ты, кто этот человек?

Точно прося извинения за несвоевременную болтовню, Скурихин жалобно взглянул на Семёна:

– Знаю, конечно. Новый техник-гидролог из области.

– Гидролог? – значительно поднял брови Семён.

– Ну да! С работой знакомится…

– А сейчас он где? – нетерпеливо перебил Рукосуев.

Скуркхин ухмыльнулся, показывая ровные зубы. В голосе тоже зазвенела озорная смешинка.

– На сеновале спит. И к чаю не стал вставать – намаялся парень. Знаешь, каково без привычки в седле ездить? До сенника враскорячку добирался.

– Туда? – кивнул головой в сторону стога Семен.

– Нет. К сеннику, к сараюшке за домом.

Неожиданно Рукосуев схватил за отвороты куртки гидролога, притянул к себе. Заглядывая в удивленные глаза, обжигая дыханием, прохрипел:

– Сл-лушай, С-серёга! – у него словно перекатывалось что-то в гортани. – С-серега, этот человек – враг. Ты знал это?…

Семён напряженно следил за выражением лица Скурихина, готовый в любое мгновение применить оружие. Но гидролог не сделал попытки вырваться из рук Фёдора Фёдоровича, поднять тревогу. Видимо, он просто не понимал.

– Чей враг? Твой? Он ничего не говорил…

– Кр-рутишь?

– Да ты что, Фёдор Фёдорович? Объясни толком!

Только одно изумление читалось во взгляде Скурихина – ни тени страха, ни хитрости. Это было настолько очевидно, что Семен убрал пальцы с курков двустволки, а Рукосуев выпустил полы скурихинской куртки.

– Его ловили. Он спрыгнул с поезда…

Эх, они теряли дорогое время на разговоры!

– Где его полевая сумка? – обрывая Рукосуева, спросил Семён.

Гидролог на мгновение задумался.

– Висела на стуле, но потом он, кажется, взял с собой. Доху наверняка взял. Я шёл впереди с фонарем, светил. Утром вроде сумки на стуле не было.

– Следовало ожидать, конечно! – Студент нахмурился, вопросительно посмотрел на Рукосуева. – Что же, пойдём к нему? Выспрашивали документы у него, Сергей Михайлович?

– Нет, в голову не пришло. Ведь меня предупреждали по рации, что он за человек.

– По рации? – опять насторожился Семён.

– Ну да. Я ежедневно передаю замеры…

Фёдор Фёдорович ухватился за мысль Семёна о документах.

– Правильно, спросим сначала документы. А там увидим.

– Пошли! – повернулся к выходу Скурихин.

– У него оружие, – предупредил Семён.

Гидролог кивнул:

– Знаю. Пистолет. Он по дороге глухаря застрелить изловчался.

Сомнений не оставалось. Фёдор Фёдорович нащупал рукоятку маузера, Семён крепче стиснул шейку ружья.

Мир купался в тепле и свете щедрого солнца. Гудели пчёлы, торопясь собрать последнюю дань с запоздалых цветов. В листве берёз кое-где просвечивала первая желтизна, очень робкая, еле заметная. Но людям было не до любования миром. Для них существовали в нём только неплотно притворенные двери сенного сарая. Туда надлежало войти, может быть, для того, чтобы никогда больше не увидеть солнечного света, работящих пчёл и листвы берез.

Дверь распахнулась легко, без скрипа. В темный сенник хлынул солнечный свет. Кто-то, не видимый снизу, зашуршал сеном, спрашивая весело и беспечно:

– Что, заспался? Чувствую, чувствую, Сергей Михайлович! Я сейчас, только вот сапоги надену.

Сено продолжало шелестеть. Наконец над краем сеновала показались подошвы сапог и, помедлив мгновение, заскользили вниз.

Лица съехавшего по сену человека сначала нельзя было разглядеть – так искажал черты бесконечно-долгий, блаженный зевок. Человек зевал и потягивался, расправляя стиснутые в кулаки руки, точно демонстрировал их мощь. Но Семёну не нужно было видеть лицо, – и без того понял, что Скурихин провел их.

– Нас интересует человек с полевой сумкой, слышите! – крикнул ему студент. – Где он?

Тот, что зевал и потягивался, смотрел безбоязненно, продолжая щуриться после сна. Он ответил вместо гидролога.

– Я к вашим услугам, товарищи. Прошу прощения за свой вид, конечно…

– Вы? – ожидая подвоха, удивился Семён.

Между ними упала тень, кто-то остановился у двери, Но Семен даже не успел обернуться.

– Вы? – это спрашивала Люда, и студента поразил тон вопроса. Оглянувшись, он перехватил её взгляд – растерянный и вместе с тем радостный. – Значит, это вы, а не Василий?…

– Простите, я не совсем понимаю. Я безусловно не Василий, а Владимир…

– Но это же вы… прыгнули с поезда?

Человек молчал. Всем казалось, что молчанию этому никогда не будет конца.

Глава вторая