Без взаимности (ЛП)

— Лейла, послушай меня, — Калеб ждет, пока я не поднимаю на него взгляд. — В случившемся с Ники нет твоей вины. Это ответственность Хэдли. Сейчас идут разговоры об оценке ее психологического состояния.

— Что?

— Лейла, она пыталась покончить с собой. Это очень серьезно. Не говоря уже о том, что при ней чуть не погиб ее ребенок. Возможно, ей предъявят обвинения в пренебрежительном отношении, если не больше. Но тебя все это никак не касается. Одним своим присутствием ты ни на что не могла повлиять.

Но Калеб ничего не понимает. Не знает о масштабах содеянного.

«Мои родные умирают, потому что ты в меня влюбилась».

И Калеб не видел, какое выражение лица было у Томаса. Он не знает, что я отняла у Томаса все, что он с таким трудом себе вернул.

— Ты знаешь, где сейчас Томас? Можешь отвести меня к нему? Пожалуйста, Калеб, мне нужно с ним увидеться, — схватив его за руку, умоляюще говорю я.

— Нет. Но если бы и знал, не сказал. Ники вертолетом отправили в другую больницу, и они оба поехали с ним — Томас и его жена. Это все, что я знаю.

В панике я пытаюсь выбраться из кровати. Мне необходимо его увидеть. Извиниться. Сделать хоть что-нибудь. Томас может ненавидеть меня сколько угодно, но я точно знаю, что нужна ему сейчас.

Но Калеб с легкостью возвращает меня в кровать и не дает подняться снова.

— Господи, Лейла, да ты взгляни на себя. Тебе надо бережней к себе относиться. Черт!

Выражение его лица становится таким, будто он вот-вот заплачет, но все-таки сдерживается.

— Когда мне позвонила твоя мама, я-я… боже, я еще никогда не был так напуган. А когда приехал сюда, то понял, что человек, несущий ответственность за произошедшее с тобой, это твой профессор. В которого ты влюблена. Вот, значит, почему ты не хотела переезжать в Нью-Йорк?

Я не говорила Калебу, в кого именно влюблена. В тот момент я просто выбежала из квартиры, словно на меня снизошло откровение.

Пытаюсь подняться снова, но на этот раз Калебу даже останавливать меня не пришлось, потому что я без сил сама рухнула на спину.

— Он очень страдает, Калеб, — сквозь слезы говорю я, комкая руками простыни, которыми укрыто мое бренное изможденное тело. — М-мне нужно к нему.

— Что тебе на самом деле нужно сделать, — так это отдохнуть. И набраться сил. Здесь, в больнице, твоя мама и декан. Они… обо всем знают, — и снова мне не нужно спрашивать. Калеб сам все понимает. — Им кое-кто рассказал.

— Кто?

Он вздыхает и проводит рукой по своим волосам.

— Имя Сара Тернер тебе знакомо?

Я киваю.

— Она хочет получить его работу.

— С тобой хотят поговорить. Будет проведено расследование, — многозначительно посмотрев на меня, говорит Калеб.

— В этом нет необходимости, — я отвожу взгляд. — Я сама его преследовала, как сталкер. Ходила к нему домой. Влюбилась. Во всем виновата только я.

— Он был прав, — бормочет Калеб.

— Кто? — спрашиваю я, не особенно интересуясь ответом. Вопрос вырвался чисто автоматически. Я чувствую, как становлюсь легче, словно мое тело покидает жизнь и энергия. Легкий щелчок мгновенно превратит меня в пыль.

— Он сказал мне держать язык за зубами, но тебя-то я знаю. Ты невозможно упрямая, так что… Этой ночью тут был Томас.

Я тут же смотрю на него и ощущаю, как сердце запустилось снова.

— Томас?

— Ты тогда была без сознания. И он попросил сказать тебе, что ты ни в чем не виновата. Но так, чтобы я не говорил, что это именно его слова.

— Он… так сказал? Именно это?

— Да. Помимо прочего.

— Прочего?

Глубоко вздохнув, Калеб отворачивается, и только сейчас я замечаю, что у него опухла левая сторона челюсти.

— Он меня ударил. За то, что я сделал, по его словам.

Мои глаза широко распахиваются, а в голове снова поселяется пульсирующая боль. Калеб успокаивающе кладет руку мне на плечо.

— Расслабься. А то только хуже себе сделаешь.

— И после этого Томас просто взял и ушел?

— Да, — с жалостью глядя на меня, отвечает Калеб. — Оставаться он в любом случае не собирался.

Калеб ничего сейчас не произносит вслух, но я читаю его мысли: «О чем ты только думала? Спать с женатым преподавателем!»

— Конечно. Да. Я понимаю, — покачав головой и не переставая плакать, говорю я. — С чего бы ему оставаться? — «Я чуть было не убила его родных», — хочется добавить мне, но мой голос отказывает, как и большая часть систем моего тела. Я превращаюсь в безвольное существо, а в голове продолжают звучать слова Томаса.

«Мои родные умирают, потому что ты в меня влюбилась».

Как я могла сотворить с ним такое? Почему моя любовь оказалась настолько ядовитой? Такой эгоистичной и жадной? Словно демон.

«Ты не виновата». Но я не верю Томасу. Разве я могу быть не виноватой? Я пошла к нему домой, хотя именно это он просил меня не делать. Может, он просто сжалился надо мной, пока я лежала без сознания? От этой мысли мне становится еще хуже.

Ведь я думала, что на этот раз все сделала правильно. Верила, что любовь не пожрет меня изнутри. И что никому не навредит.