Безбашенная

– Всех меня.

– Тебя… Он показывает тебе страшные взрослые сны?

– Да.

– Зачем?

– Занижает мои вибрации. Стыд. Страх. Вина. Ненависть. Отвращение. Иначе я его выплесну.

– Как он ушёл?

– Я его выплеснула.

– Как?

– «Обними и поцелуй кровавую пасть».

– Так… Картинка стирается. Белый экран. Ты уплываешь ещё дальше. Тебе девять. Что ты видишь?

– Я вижу мужчину. В очках.

– Кто это.

– Учитель физкультуры.

– Что он делает?

– Он хочет помочь мне переодеться, – улыбаюсь я.

– Он трогает тебя? Вы одни?

– Да, он трогает. Ему очень страшно и горячо. Руки дрожат… И его лицо краснеет… Он кладёт руки на пояс моих шортиков.

– Дальше…

– Я спрашиваю у него, что значит слово «педофил». Он очень пугается. Спрашивает, где я слышала такое слово. Я вру, что так его называют родители…

– Он не трогает тебя больше?

– Больше не трогает. Никого больше не трогает. У нас другой учитель физкультуры.

– Что ты чувствуешь?

– Удовлетворение. Удовольствие. Азарт.

– Экран снова пуст. Плыви… Тебе семь. Что ты видишь?

– Я вижу свой раскуроченный арбалет.

– Арбалет?.. Что за арбалет?

– Я его делаю. Боевой арбалет. Картинка из книги. Отцовский гараж. Рессора… подшипники… шуруповёрт… Я встраиваю его в дерево напротив. Там подходящая вилка из двух стволов. Натягиваю рессору вилами, нужно «плечо»…

– Дальше…

– Пробитая стена гаража… Раскуроченная дверь машины. Мой арбалет уничтожен. И моя спина тоже.

– Тебя били?

– Били.

– Ремнём?

– Да.

– Что ты чувствуешь?

– Больно. У меня жар… Я чувствую удовлетворение.

– Почему?

– У меня получилось.

– Белый экран. Плыви глубже. Тебе три. Что происходит?

– Взрослые не боги. Они просто высокие. Страх… Стыд… Вина… Усталость… Раздражение…

– Тебе страшно? Это твои эмоции?

– Мне – нет. Это вокруг.

– Ещё… Что ты видишь?

– Кошка. Гроза… Мозаика. Красных кнопочек меньше. Симметрии не получится. Я расстроена.

– Ещё… День… два… три… Месяц назад… два… Что там?

– Аутизм. «Ваша девочка аутист». Страх… Стыд… Вина… Усталость… Раздражение…

– Ещё…

– Молоко. Кошка урчит… У неё будут котята. Ей хорошо. Мне хорошо. Я чувствую каждого… Часы тикают… На ковре спирали… Веду по ним пальцем. «Она не заговорит». Я уже давно могу. Я не понимаю, зачем. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Фиолетовый самый красивый. В нём спрятано лето. И цветок фиалки.

– Белый экран. Уплывай… Тебе два… полтора… один… Тебе несколько месяцев… Сколько? Что ты видишь?

– Глаза… Это боги! Я счастлива…

– Почему они боги?

– Я тону в счастье. Это тёплый экстаз… Не о чем беспокоиться. Больше ничего не существует.

– Белый экран. Плыви глубже… Что там?

– Там экран… И я куда-то плыву… Самбандха…

– Ммм… Стоп. Ты плывёшь обратно к берегу. На мой голос. Ближе… Ещё ближе… Тебе год… Что ты видишь?

– Рыба… бьётся… Мне тяжело дышать…

– Плывёшь дальше… Четыре года…

– Кровь…

– Что за кровь?

– Моя.

– Ты поранилась?

– Я изучала.

– Ты разрезала себя?

– Да.

– Смотрела, что внутри?

– Нет. Чувствовала боль.

– Зачем?

– Надо разделить.

– Что разделить?

– Страх и боль.

– Плыви ещё ближе. Пять. Что ты видишь?

– Я вижу игрушки. Очень много. Они все – мои игрушки. Ты говоришь – они чувствуют. Такая игра…

– Это люди?

– Люди.

– Что ты чувствуешь?

– Вкусы.

– Плыви ближе, тебе восемь. Что там?

– Политика…

– Политика?

– Это такая игра. У взрослых. Я изучаю… Очень сложная.

– Что ты чувствуешь?

– Ммм… Мне горячо. Мне щекотно… там, под черепом. Это очень сложная игра. Даже сложнее, чем шахматы. Там ходят словами. Мне нужны слова. Много слов. Я их коллекционирую.

– Белый экран. Тебе тринадцать… Есть кто-нибудь рядом?

– Брат. Мой новый.

– Что вы делаете?

– Я его разбираю на запчасти. Я ищу в себе женщину.

– Как?

– Обнажаюсь, оголяюсь, открываюсь. Мы купаемся раздетыми. Я достаю из него чувства.

– Ты его хочешь?

– Я хочу его ощущений. Почувствовать эту реальность через его ощущения. Он вкусный…

– А что чувствуешь ты?

– Новое блюдо. Закрываю глаза и дегустирую.

– Он прикасается к тебе?

– Нет.

– Плыви ближе… Пятнадцать. Что ты чувствуешь?

– Я очень устала.

– Почему?

– Я устала от всех внутри себя. Я хочу посмотреть в глаза богам и забыться. Но их больше нет.

– Чего ты хочешь?..

– Стать богом сама.

– Я считаю до десяти, ты открываешь глаза и чувствуешь, что просто спала. Эти воспоминания не тревожат тебя. Они в прошлом. Один… Два… Три… Четыре… Пять… Шесть… Семь… Восемь… Девять… Десять… Женечка?

Открываю глаза. Поворачиваюсь набок, подкладываю руки под щёку. И почему-то начинаю молча реветь.

– Детка… – срывается он, откидывая в сторону блокнот. – Как ты себя чувствуешь?

– Можно, я посплю?…

– Поспи.

Закрываю глаза. Засыпая, слышу, как он говорит по телефону с Крис:

– Не могу сегодня. Нет. Чёрт с ними. Значит, будем платить штраф. Нет, я не поеду. Женя плохо себя чувствует. Всё.

Глава 10 – Перебор (часть 1)

Постучав, открываю дверь кабинета и заглядываю внутрь.

– Александр Владимирович, можно?

– Зайди.

Падаю в кресло напротив.

– По этикету, Туманова, ты должна подождать, пока я предложу тебе сесть.

– По этикету, Александр Владимирович, Вы должны были встать, как только я вошла. И не садиться, пока я не соизволю присесть первой.