Безбилетник

Быков медленно шёл вдоль края котлована туда, где шумел морской прибой. Иногда он обходил свежесгребённые кучи, и тогда ноги глубоко проваливались во взрыхленный песок — но он, погружённый в свои мысли, не замечал ни нещадно палящего солнца, ни набившегося в обувь мелкого песка. Наверное, уже был смысл повернуть назад, к глаеру, но словно какой-то неведомый магнит тянул его всё дальше и дальше в этом лабиринте отвалов.

Неожиданно за одной из больших куч песка он наткнулся на мужчину. Тот сидел на камне и задумчиво смотрел на работающие в котловане машины, так что даже головы не повернул в сторону подошедшего монитора.

— Интересуетесь раскопками? — спросил Быков.

Незнакомец медленно повернул голову. Из-под низко надвинутой шляпы на Быкова глянули глубоко посаженные усталые и словно бы потухшие глаза…

Монитор даже вздрогнул от неожиданности: тяжеловатый подбородок с ямочкой посредине, прямой нос, резко очерченный рот… Быков так часто и внимательно разглядывал это лицо на фотографии, что просто не мог ошибиться… Сэмюэль Свифт собственной персоной!

Но как же он осунулся, постарел! И его глаза: они не просто усталые, а безразличные ко всему окружающему. Быков мог поклясться, что Свифт даже не рассматривал его — лишь чуть тронул взглядом. И тут же безразлично отвернулся.

— Вы ведь Сэмюэль Свифт, не правда ли?

Снова этот потухший взгляд — и глуховато-безразличный, словно бы надтреснутый голос:

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

— Я монитор первого класса Вадим Быков.

— Почему вы меня преследуете, монитор? — устало проговорил Свифт. — Почему меня всё время преследуют, словно я преступник? Оставьте меня, наконец, в покое!

— Давайте говорить откровенно. Я занимаюсь потенциально опасными явлениями и людьми, представляющими реальную или потенциальную опасность для человечества. Пока мы не знаем о вас ничего, вы попадаете под обе категории.

— Но я не сделал ни малейшего вреда ни одному из людей, живущих в вашем мире, — заговорил Свифт уже более эмоционально. — Все мои грехи в далёком прошлом и вас не касаются.

— В этом я и должен убедиться! Если вы действительно не представляете никакой угрозы, вам нечего бояться, — успокоил Быков. — Ваша откровенность в ваших же интересах.

— Я всё расскажу, — снова равнодушно проговорил Свифт, — но я слишком устал… Если можно, отвезите меня к доктору Йенсону. Ведь вы наверняка знаете его?

— Да, я знаю Йенсона. Давайте договоримся так: через полчаса он будет здесь, а я пока ни о чём не буду вас расспрашивать. А вы никуда не исчезаете и идёте сейчас со мной до глаера.

Свифт ничего не ответил, только кивнул головой в знак согласия.

Так же молча он поднялся и медленно, донельзя усталой походкой, пошёл вслед за монитором.

Быков шёл специально медленно и не оглядывался. Он и так слышал шаги Свифта, его прерывистое дыхание.

Да, как-то совсем не так он представлял эту встречу! Вся эта погоня за призраком, все гипотезы о хитром и опасном существе, именующем себя Сэмюэлем Свифтом, на деле оказались преследованием донельзя усталого, отчаявшегося человека. В принципе, они были в чём-то даже похожи: не потому ли Быков отыскал в конце концов его след? Сейчас интуиция подсказывала ему, что тяжело шагающий позади человек ничуть не опасен, а просто глубоко несчастен…

А шагавший позади Сэмюэль Свифт думал не о предстоящем допросе и даже не об идущем впереди мониторе — его усталый мозг практически не воспринимал уже окружающий мир, а мысли были в прошлом, где всё легко и ясно. Где он был самим собой — офицером флота Его Величества…

Глава 5 Флибустьерское море

Кем видит себя в будущем, о какой профессии мечтает человек в детстве? Если скажет, что учёным или бизнесменом, — не верьте, ибо о такой судьбе ребёнка мечтают его родители. Это они каждодневно внушают любимому чаду собственную мечту. Если признается, что лётчиком или космонавтом, — это тоже будет неправдой, ибо такую мечту — в воспитательно-патриотических целях, конечно же, — навязывает ему общество через газеты, телевидение, кино. И уж абсолютной ложью будет ответ, что он хочет стать политиком, — поскольку оценить выгоды этой лживой и неблагодарной профессии может только умудрённый жизненным опытом и отягощённый неосуществлёнными амбициями человек.

Но со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что большинство мальчишек и немало девчонок в детстве видели себя пиратами. Это трудно объяснить, но романтический образ «джентльмена удачи» сформировался вопреки литературе и вопреки истине. И живёт до сих пор — недаром кружатся вокруг каждой новогодней ёлки, взявшись за руки с разноцветными «снежинками» и длинноухими зайцами, одноглазые, увешанные саблями и пистолетами пираты. За этим образом представляется бескрайнее море, ветры странствий, отчаянная храбрость, удача и, конечно же, любовь прекрасных женщин. То, чего в обычной жизни большинству так не хватает…