Безбожный паладин (СИ)

Что-то в ее облике мне кажется неправильным, нечеловеческим, но кто-то довольно грубо отталкивает меня в сторону. Масяна кидается к лежащей, поднося к губам исцеленной фляжку с питательной смесью. Хатико проталкивается вслед за ней, кивая мне на выход. Она поспешно роется в рюкзаке, доставая нехитрую еду детям. Поняв, что мне тут делать нечего, выхожу на улицу.

У выхода уже постепенно скапливается народ. Внимательно оглядев их, вижу только ушастых. В их глазах впервые загорается робкая надежда. Тогда вздыхаю, выходя вперед и вставая так, чтобы меня было видно как можно дальше. Я говорю, с трудом подбирая слова. Пытаюсь донести до них новость о том, что их страдания закончены. Рассказываю о том, что происходит сейчас на родном материке, что видел собственными глазами. Убеждаю в том, что я и есть тот Избранный, который вытащит их из рабства и угнетения.

В глазах некоторых впервые за многие годы загорается надежда, но большинство взоров остается потухшими и потерянными. Слишком много лет прошло, чтобы одним пустыми словами вернуть утраченное доверие. Тогда я подхожу к первому попавшемуся парню, на чьем плече отчетливо видно рабское клеймо, а левая рука перебинтована и висит на весу. Бежал он или умер хозяин — сейчас мне это не важно. Кастую исцеление, глядя на то, как все шарахаются от него в стороны. Парень и сам с недоумением смотрит на свое тело, но уже через несколько секунд сияние исчезает, а окружавшие его соплеменники с восторгом и восхищением смотрят на его тело. Шрамы, подпалины, синяки, а самое главное — клеймо! Все исчезло, заменившись на чистую розовую кожу! Юноша с недоверием, а потом сильнее и сильнее машет здоровой конечностью, переводит на меня взгляд и, не сдерживая слез, падает на колени, подвывая от счастья. Тогда и все остальные кидаются ближе с мольбами, просьбами и вопросами.

— Не все сразу! Не все сразу! — кричу я, пытаясь навести порядок. — Сейчас — только самые тяжелые! Есть те, кто находится при смерти? Лежачие больные? Отведите меня к ним!

Меня робко трогают за костюм, показывая на отдельно стоящее здание с намалеванным красной краской каплей, символизирующей болезнь. Иду туда, по пути касаясь наиболее искалеченных некотян. Сзади уже мечутся куноичи, предупреждая о том, что после лечения следует сразу восстановить силы.

Зайдя в здание, вижу то, что и ожидалось: десятки, сотни лежащих больных. Некоторые мечутся в лихорадочном бреду, некоторые лежат неподвижно. Между ними ходят пожилые некотянки, но в их силах лишь менять некоторым повязки и давать воды. Ни лекарств, ни сил у них нет, как и надежды на выздоровление. Не теряя времени, подхожу к первому пациенту, кастуя на нем максимальное исцеление...

* * *

Довольная Мия возвращалась домой, неся в котомке охапку целебных трав, ягод и немного еды для сестры. Ей повезло — по возвращении с охоты, она ухитрилась подстрелить кролика, которого обменяла на припасы в лавке. А травы и ягоды грех было не собрать, раз уж она вышла за стены. Год назад умер ее последний хозяин, егерь, который успел обучить девушку собирательству и охоте. Он был стар и уже практически не мог позаботиться о себе. Обычно при смерти хозяина рабы переходили из рук в руки, если контракт был скреплен магическим образом. Согласно ему в случае непредвиденной смерти хозяина от старости или несчастного случая у раба было не более трёх суток, чтобы найти себе другого или помереть мучительной смертью. Но Мие и ее сестренке повезло — старик успел освободить их незадолго до кончины. Впрочем, им все равно пришлось перебираться из его жилища на улицу, так как имущество егеря перешло в казну Императора.

Но Мия не сдалась, потратив большую часть накопленного на более-менее сносный домик, лекарства и еду. Оставшуюся часть она потратила на новый лук и ежедневно упражнялась в стрельбе, ходила на охоту, радуя родных и знакомых дичью, лекарственными травами и вкусными плодами из ближайших лесов. Конечно, это оставалось опасным занятием, так как монстры не дремали, но до сих пор Мие удавалось избежать их нападения. К сожалению, после появления в окрестностях нового Лабиринта, ей пришлось оставить обжитые места.

Но сейчас все проблемы остались позади. Улыбаясь, девушка шла по знакомым кварталам, махая лапкой случайным знакомым, как вдруг увидела впереди нездоровое оживление.

— ***! Только не очередная облава! Проклятые хумансы! — ругнулась она, ускоряя шаг.

Облавы или рейды работорговцев, усиленные стражниками, были обычным делом в квартале зверолюдов. Несколько раз в неделю те шерстили их нехитрые убежища, разыскивая беглых рабов или безжалостно забирая тех, кто достиг, по их мнению, «призывного возраста». Мия не зря беспокоилась — ее восьмилетняя сестра уже могла привлечь их внимание. Но другого выхода у нее все равно не было. Конечно, можно было бы перебраться в другой город, но где гарантия, что там не будет того же самого? Здесь, хотя бы можно было затеряться в толпе или просто сбежать.