Бездарный волшебник

– Да, не докучай нашей дорогой леди. Мне не понравилась твоя сегодняшняя шутка, я ее снес, но не вздумай шутить так еще раз. Не вздумай обижать нашу дорогую баронету.

Фирс и Созон ему поддакнули, а Арсо добавил:

– Миледи же наше сокровище, на ее стараниях держится порядок в замке.

– Только она и беспокоится о людях, и о деревнях беспокоится и об урожаях. Это она обо всем хозяйстве заботится, и куда не глянет, всюду все налаживается и достаток множится – согласился Фирс и добавил – А милорду на все плевать.

– Именно миледи здесь управляет – подтверждал Лейд – по-настоящему хозяйствует, а милорд барон только хозяйничает.

– Да. Это раньше он всем распоряжался, до того как умерла баронесса, а после… эх, хорошо же тогда жилось – высказался Ждан.

– И сейчас не хуже – возразил Лейд.

– Но раньше было лучше – стоял на своем старый воин.

– Когда я хворал, баронета отправила моей матушке на помощь по хозяйству дядьку Вука – добавил от себя Созон – и она никогда не зовет меня дурнем.

Хвалу баронете Остахан воспринял с улыбкой, видно было, что воины очень любят свою хозяйку и говорят искренне.

– Прошу у вас прощения за глупую шутку. Оправдываю себя лишь тем, что милую баронету она тоже позабавила.

Воины улыбнулись.

– Тогда ты прощен – весело объявил Арсо и только Ждан смотрел грозно и неодобрительно.

– Может все же сыграешь? – поинтересовался Фирс.

– Нет, пожалуй, это будет не честно.

– Не обижай нас – возмутился Фирс – мы не жульничаем, жуликов не уважаем и не жалуем.

– Не в том дело…

– А в чем? – с укором в голосе спрашивал Ждан – Мы тебя не знаем. Расскажи нам чем живешь. Знахарством али колдовством?

– Мастер Хан знахарь творящий чудеса – ответил вместо Остахана Лейд – Тебе известно об этом Ждан.

– Это слухи. А как на самом деле?

– На самом деле, мне ведомы некоторые тайны волшебных искусств, которые я…

– Это мы слышал. А что такое эти твои волшебные искусства?

Остахан вздохнул, помассировал виски, выпил большой глоток медовухи, подался вперед и начал объяснять:

– Представьте, что люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю её длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям невозможно двинуться с места и повернуть голову они не могут, и видят они только то, что у них прямо перед глазами. Люди обращены спиной к свету солнца, которое днями заглядывает в эту пещеру. Представили?

– Да

– Теперь представьте, перед входом в ту пещеру пролегает дорога. И по этой дороге бродят дикие звери или стада ведомые пастухами или ходят другие люди, которые несут различную утварь, проносят они и статуи, и изображения живых существ сделанные из камня и дерева. Тени прохожих ложатся на тот просвет, что виден узникам и эти тени единственное, что им дано видеть. Вход в ту пещеру завален валунами, потому узникам видно лишь верхушки этих теней. При этом, некоторые из зверей прокрадываются тихо, другие проскакивают рыча и воя, а некоторые монотонно блея или мыча, а люди, как водится, некоторые разговаривают, другие молчат, третьи пускай поют.

– А почему прохожие не помогают узникам, а дикие звери их не рвут? – спросил Созон.

– За валунами их не видно… или нет. Их не видно потому, что такова их судьба. Потому что так устроен мир.

– Странный ты описываешь мир – упрекнул Ждан.

– Странный, но подобный нашему. Не я придумал это сравнение. Стыдно, но я глуповат для такого, и потому лишь повторяю. Как есть я пересказываю то, как видение волшебства было описал великим колдуном Ноталпом8. Как ты думаешь – обратился Остахан к Ждану – находясь в своем положении, узники что-нибудь видят, кроме теней, отбрасываемых светом на расположенную перед ними стену пещеры?

– Наверное нет, ничего не видят.

– Тени, единственное, что они видят, а значит считают их действительными, единственным, что существует в мире. Так?

– То есть? Наверное так. Они же больше ничего не знают.

– Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что звучало на дороге, как считаешь, они приписали бы эти звуки проходящей тени или чему-нибудь иному?

– Конечно же тени.

– Тогда мычание коровьего стада принадлежало бы ползучему зверю с тысячей щупалец, которым являются тени их голов и рогов. Человек несущий на спине фигуру прекрасной девы кряхтел бы от усилия, и узники приняли бы это кряхтение за женский голос. А несколько молодых людей несущих деревянного коня принялись бы петь, и узники решили бы, что поет конь. Всадник пронесся бы по той дороге, а узники видели бы лишь его тень, но не коня под ним, и цоканье копыт для них значило бы человеческий шаг. Таким образом узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносившиеся мимо и издаваемые ими звуки. Но в действительности они бы заблуждались и ошибались. Верно?

– Вот только если музыкант пройдет мимо, напевая песню, они ошибки не совершат – подловил рассказчика ехидно улыбающийся Арсо – или проходящего мимо волка, который вдруг завоет или зарычит они припомнят как полагается.

– Верно, некоторые очевидные наблюдения действительно будут правдивыми. Но будет ли их большинство?